Marauders
Broken Mirror
Закончился Январь и вот спешит и входит в свою силу Февраль.
В этом месяце мы с радостью приветствуем нового Модератора - Elica Basmanova - вступающую на пост графического модератора. В ее ответственность входит помощью по оформлению анкет и ответ на запросы в графической помощи со стороны АМС. Также Елица присоединяется к приему третьим голосом и принимает участие в незримой работе сюжетостроения на форуме.

Полностью выложен весь план по сюжету на Осень 77 года - теперь вы можете ориентироваться в квестах и сюжетах, планируя свое время соответственно с желанием участвовать в том или ином витке истории.

Приходите - сюжет играем активно и всячески проявляемся. Кстати - не забывайте голосовать в Топ (Баннер в форуме рекламы) - нам это правда поможет привлечь еще больше классных вас.

Nы ищем модератора на задачи сбора постов и обновления табличек. Писать опять таки в ЛС Рите Скитер.

ваше АМС!
Ежедневный Пророк

Marauders: Broken Mirror

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Marauders: Broken Mirror » Партнерка » Marauders: Aftershocks


Marauders: Aftershocks

Сообщений 1 страница 10 из 10

1

https://i.imgur.com/45ugdXY.png

Подпись автора

Иногда отражение в зеркале более реально, чем сам объект..

0

2

Остается только играть в жизнь и надеяться,
что когда-нибудь я пойму правила.
©


ТОЛЬКО В ФЕВРАЛЕ
упрощенный шаблон анкет для всех
персонажей из «ХОЧУ ВИДЕТЬ» и  НУЖНЫХ

https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/5/96324.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/5/317719.gif

0

3

If I ruled the world, every day would be the first day of spring... ©


ТОЛЬКО В МАРТЕ
упрощенный шаблон анкет
для всех женских персонажей

https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/402170.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/202306.gif

0

4

ГЛАВУ ДЕПАРТАМЕНТА МАГИЧЕСКИХ ПРОИСШЕСТВИЙ И КАТАСТРОФ и моего хитрожопного начальника


Cornelius Oswald Fudge  |  Корнелиус Освальд Фадж
"Вы ослеплены любовью к своему посту, Корнелиус! Вы придаёте — и всегда придавали — слишком большое значение так называемой чистоте крови! Вы не понимаете, что важно не то, кем ты родился, а то, каким ты стал!"

https://i.imgur.com/OlMbVrv.gif

https://i.imgur.com/NazQYSV.gif

hb, 40-45, глава ДМПиК | Eric Bana


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Придумайте пять черт характера, которые вас больше всего на свете бесят в людях. Придумали?
Вот всё это о Корнелиусе.
О его детстве и юности практически ничего неизвестно: в Хогвартсе учился весьма средне, однако, получил в итоге достаточно хорошие оценки, чтобы поступить на работу в Министерство магии. Начиная свою карьеру с мелкого чиновника, он изначально грезил постом самого министра магии, и это, естественным образом, отразилось на всей его жизненной позиции. Карьерист, коих надо поискать, не позволял себе ни одной ошибки, был строг с подчиненными, никогда не спорил с вышестоящим начальством, инициативы, если та была рискованной, не проявлял. Нужно ли говорить, что такое поведение довольно скоро привело его на пост заместителя главы департамента, а после его пропажи — на пост главы. Таким назначением были многие недовольны, полагаю, что Генриетта была бы в первых рядах, если бы не была в это время на больничном. Но самому Корнелиусу было плевать на общественное мнение — эгоизм, тщеславие, честолюбие его верные спутники вместо правой и левой руки.
Всё это безобразие умело маскируется обходительностью, наносной доброжелательностью и неплохим чувством юмора.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

С Генриеттой вас будет связывать крепкая обоюдная неприязнь, которую сама Генри будет маскировать безразличием и субординацией, а Корнелиус же маскировать ничего не будет: он искренее полагает, что женщинам в министерстве не место, а Генри годится разве что только кофе подносить. То, что Одли из почтенной семьи, слегка смягчает его пренебрежительное отношение, однако, я полагаю, то, что она красива, умна и к ней очень многие относятся замечательно, действует на Фаджа как красная тряпка на быка. Я бы предпочла, чтобы Фадж не знал, что Генриетта эмпат и окклюмент, но это обсуждаемо.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая.


Пример поста

Генриетта внимательно следила за ходом пресс-конференции. На подобных мероприятиях она была впервые, поэтому первое время её скованность была скорее похожа на испуг загнанной в ловушку лани: такие же большие карие глаза метались по залу от одного журналиста к другому. Но в отличие от бедного животного, которому не на кого было надеяться, у Генриетты был Уильям, и его степенный голос, разрезающий суматошное настроение как сливовый пирог, каждый раз приводил её в себя.
Когда до планируемого антракта по ощущениям Генри оставалось совсем немного, она поддела пальцем свой блокнот, подтянула его к себе и открыла. Нежно-лиловая обложка, обтянутая невероятной красоты диковинной кожей, белоснежные страницы с позолоченным краем и на корешке инициалы H.M.A - всё это был подарок Амелии, врученный Генриетте на годовщину работы в Департаменте. Помимо его элегантной красоты в нём был один важный секрет: этот блокнот со скрупулёзностью верного помощника записывал все значимые мысли своего хозяина, без единого физического воздействия, без пера и чернил. Он хранил эти записи ровно до тех пор, пока они были важны и нужны, а затем бесследно их стирал, поэтому в нём никогда не заканчивались страницы. Такой подарок для секретаря - настоящая находка, но пользовалась Генри им не часто: однажды перевернув пару страниц после совещания, девушка обнаружила там то появляющееся, то исчезающее, то написанное полностью, то только по паре букв имя собственного начальника. С глухим хлопком это дьявольское изобретение отправилось в дальний ящик. По крайней мере до тех самых пор, пока её мысли смогут обходить эту щекотливую тему стороной и сосредотачиваться на действительно нужных вещах.
Теперь же на его гладких страницах были записаны примерные вопросы из зала, касающиеся напрямую её родного Департамента, ответы мистера Нотта, комментарии куратора и собственные заметки - всё это для того, чтобы потом отследить правильность напечатанной информации, адекватность приведенных цифр и статистики. Ведь нет ничего хуже журналиста в своём желании вырваться с громким заголовком на первую полосу.
Внезапно уже привычный шум зала наполнился новым шорохом. Генриетта подняла глаза от блокнота и из-за яркого света софитов не сразу разглядела ворвавшегося в зал человека. Судя по его ожесточенному настрою и последующих после его появления нервных шептании вокруг, за пределами пресс-центра случилось что-то плохое. Едва мелькнула на странице блокнота запись "20-05, случилось что-то.." и Генриетта вздрогнула как от сильного удара. "20-05, случилось что-то.. Уильям? Уильям?! Уиль... "
Время замедлилось. Девушка ощутила, как что-то схватило её за горло, не давая нормально вдохнуть и выдохнуть. Тело напряглось, блокнот выпал из её рук под стол и там захлопнулся - никто, кроме хозяина не способен его открыть. Генриетта повернулась к Уильяму и едва удержалась от того, чтобы не схватить его за руку. Подобное с ней случалось редко, если не сказать, что никогда: с тех пор как они обменялись осколками души, Генриетта не чувствовала состояние Уильяма так чётко, как сейчас, а это означало, что случилось что-то из ряда вон. Уильям держался наплаву, сохраняя непроницательное выражение лица и совсем не смотря на своего секретаря, а Генри хотелось схватиться за голову от боли и переживаний. Ей было абсолютно плевать на то, что происходило за этими стенами, в зале, да и вообще в мире: её внимание была приковано к мистеру Нотту.
Наконец, объявили вынужденный перерыв. Генриетта, умудряясь скрывать свою катастрофическую обеспокоенность, кинула беглый взгляд по залу. Вероятно, нужен был врач, но не здесь - нельзя было позволить хоть кому-то увидеть, что с мистером Ноттом что-то не так, это бы породило уродливые слухи и нелепые домыслы, коих и так в желтой прессе хватало. Она выслушала Уильяма с каменным лицом, внутренне сотрясаясь от страха за него. Что-то было не так - это точно.
-Хорошо, мистер Нотт, я оповещу его, - ответила она ему, наблюдая, как маленькая капелька пота скользит от его виска к шее.
Генриетта хватилась своего блокнота и был вынуждена вернуться в зал. Там, всё еще сидя за столом, миссис Джордан буквально фонтанировала паникой и теребила пустой стакан. Увидев Генриетту, она подскочила к ней, выпустив стакан и разбив его, и схватила за запястье. Генри слегка заметно дернулась, но всё же остановилась.
- Что там случилось? -  голос миссис Джордан надрезал сфокусированное на Уильяме внимание, ужасно мешал сосредоточиться на важных задачах этой минуты, поэтому Генриетта молча улыбнулась женщина и попыталась обойти её, попутно изымая свою руку из её пальцев. Попытка не удалась.
- Всё хорошо, миссис Джордан, успокойтесь. Успокойтесь, - хоть мисс Одли и не обладала даром внушения, она постаралась вложить в последнюю фразу максимум оставшегося в ней самой благоразумия. Паника - последнее дело в таких обстоятельствах.
Блокнот нашелся под столом - Генри поддела его краем туфельки, подняла и раскрыла на первой попавшейся странице.
- Миссис, - позвал её кто-то со спины. Генриетта от раздражения дернула плечом.
- Мисс Одли, - буквально на автомате поправила она, не отрывая взгляда от вырванного листа. На нём аккуратным, но чуть неровным почерком выводилось её письмо:
"Уважаемый мистер Крайтон! Мистер Нотт прибудет к Вам скоро. Просьба Вас дождаться его и оказать ему помощь.
Генриетта Мирджам Одли, секретарь главы ДМПиК"

Последней появилась её собственная подпись.
- Мисс Одли! - опять тот же самый голос. Генри быстро подняла взгляд на потревожившего её человека и опустила было глаза обратно, к письму, которое предстояло запечатать заклинанием, но что-то в его руках заставило вернуться. Мужчина, наконец дождавшийся её внимания, переступил с ноги на ногу.
-Мисс Одли, кажется, Вы сопровождали мистера Нотта? Он обронил...
Генриетта не знала этого мужчину, могла бы послать его ко всем дракклам в этих обстоятельствах и была бы абсолютно права, если бы не одно но: она знала, что именно держал в руках этот парень и кому именно это принадлежало. Нервно сминая уголок письма, Генри никак не могла решить, что делать. С одной стороны, ей нужно было срочно отправить письмо, с другой - попытаться догнать Уильяма, если он еще не трансгрессировал.
- Держите, - Генриетта рывком вручила консьержу письмо. Она была уверена в своём запирающем заклинании, поэтому за конфиденциальность волноваться не было смысла. - Найдите министерскую, не почтовую!, сову и отправьте адресату. Срочно! А это, - она раскрыла сумочку под его рукой с амулетом. - Кидайте сюда, пока не натворили дел.
Блондинка видела, как мутнел взгляд несчастного и как ему становилось дурно, и примерно понимала, что с ним происходит и по чьей вине. Она дождалась, пока амулет не упадет на дно её чёрной миниатюрной сумочки, затем подхватила под локоть консьержа и усадила на стул, на котором только что сидела сама.
- Отдохните минуты три, тошнота скоро пройдёт, - торопливо шепнула она ему и кинулась к выходу.
Улица встретила её октябрьским холодом - пальто она забыла внутри - и нескончаемым гомоном. Митингующие были в ударе в этот вечер, авроров заметно прибавилось, везде сверкали вспышки сигнальных огоньков и фотокамер. Девушка металась взглядом по толпе, пытаясь и надеясь вычленить из неё одну единственную фигуры. Вдруг знакомый силуэт качнулся где-то вдалеке и скрылся за поворотом.
-Мистер Нотт! - что есть сил крикнула Генри, но это было бессмысленно в таком шуме, поэтому она побежала. Едва не упав на последнем порожке, Генриетта ворвалась в толпу - другого пути тут не было - и начала проталкиваться. Её пинали, где-то толкалась она сама, то локтями, то заклинаниями. Трансгрессировать здесь было опрометчиво, поэтому приходилось отнюдь не женским проворством преодолевать расстояние до Уильяма.

0

5

Жду самую любимую, нежную девочку с личным демоном


Solveig Gerda Scarrs  |  Сольвейг Герда Скаррс
And then he'd say, it's alright, I got home late last night
but   I'm a   s u p e r g i r l    and supergirls    j u s t    f l y.

https://i.imgur.com/0gDTPot.gif https://i.imgur.com/L0niWsg.gif
полукровка, 25 лет (1957 г.р.), род деятельности на ваше усмотрение | alycia debnam carey / любая на ваш выбор подходящая под персонажа


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

этот день для меня как агония
и тоска по тебе не сравнится даже с тобой.
я вырву все что написано
и лето станет теплой южной зимой.
кто они
когда мир бесится?
кто они – наши дети?
кого им держать за колено?
возвращайся скорее домой
у каждого свои демоны
возвращайся скорее домой
и укрой себя мной
чтобы сердце запело.

Сола - мой луч света в темном царстве. Маленькая, хрупкая, нежная - до невозможности любимая. Кладет голову на колени, смотрит так, что сердце замирает, и только единицы знают, что творится у нее внутри, сколько демонов хранит, и как борется с ними.
Ей не повезло с семьей, но Маркус надеется, что ей повезло с братьями. Отец - пьяница и тиран, мать - не знала вовсе. Маркус заменил ей обоих. Баюкал, кормил, любил, пытался дать ей то, чего от рождения была лишена. Росла и видела только нищету и грязь, радовалась наспех сколоченной игрушке из пустых бутылок и каких-то деревяшек, радовалась, когда Маркус рисовал ей на старых газетах и помятых листах пергамента. Несмотря ни на что не утратила веру в сказку. По крайней мере он хотел так думать.
С раннего возраста замечал, как иногда замыкается - смотрит в пустоту, шепчет что-то тонкими губами, как сжимается в комочек и заходится плачем. Слышит что-то, только ей известное, видит что-то - только ей открывающееся. Долго гадал, что это, пока однажды в ней не проявилась Герда. Кажется, что и черты лица изменились - стали более жесткие, острые, исчезла вся мягкость во взгляде. Сольвейг больше не существовало. Герда громко и вызывающе смеется, бьет словами и кулаками - не важно кого и как, бросается так, что норовит выцарапать глаза и разодрать все лицо как дикое животное. Маленькое дикое животное. Биполярному расстройству не важно - волшебник ты или маггл, оно калечит и истязает изнутри.
После каждого приступа Маркус и Игнар залечивали раны - большинство их шрамов - от нее. За каждый их шрам, придя в себя, она изводила себя. Он мог только догадываться, что творилось в ее душе от осознания, что она приносит боль своим единственным близким.
Приступы стали частыми в их доме, и даже когда Сола поступила в Хогвартс, Маркус часто ее навещал и все пытался найти лекарство. Зелья были, но у каждого был кратковременный эффект - организм вырабатывал привычку и все повторялось заново. На ее шестом курсе случилось то, что рано или поздно должно было произойти - Герда едва не убила однокурсника - разбитое стекло режет по шее лучше всякого ножа.
Маркус прибыл в школу сразу после письма. Он до сих пор помнит больничное крыло, свернувшуюся калачиком Солу на кровати, и громкие, завывающие рыдания - тогда же она и зарекается влюбляться и любить - подпустив к себе человека обрекает его на опасность.
- Забери меня, забери, - просит так, что кровь в жилах стынет. От ее голоса, от ее вида все сжимается внутри него. Но он не заберет, решив что в Хогвартсе ей будет лучше, а на следующий день ее найдут с перерезанными запястьями в женском туалете. Если бы Маркус встретил боггарта, тот бы обязательно принял облик окровавленной, мертвой Солы. Тогда же, кто-то из профессоров Хогвартса сварит новое зелье, оно поможет убрать приступы. Этого зелья хватит на долгие годы.
1982 ой год. Она сидит в баре принадлежащего Маркусу, пьет бокал за бокалов огневиски, и смотрит так, что Маркус понимает - Герда вновь вернулась.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Сола - запутавшийся, испуганный ребенок. Всегда будет для него ребенком, не иначе. Она сама не понимает, что творится в ее голове и никому, кроме брата не рассказывает о том, что несмотря на лечебное зелье - постоянно слышит в голове свое второе Я. Дикое, необузданное и жестокое. Борется с ней каждую минуту своей жизни. И зелье помогало сдерживать до недавнего времени, сейчас ей все сложнее и сложнее контролировать ее.
Я не прописываю ее личную жизнь, и ее работу - она может быть колдомедиком, журналистом, может помогать брату с баром и тату-салоном, может работать где-то в антикварной лавке помогая ему сбавлять краденое. Вариантов много, полет фантазии не ограничен. Единственное что хочу - чтобы их связь друг с другом была неразрывна. Он первый - к кому она обратится за помощью, она та - к кому он полетит по первому же зову.

Прикрепляю семейное древо:
мать - Ольга Скаррс (в дев. Сигерд). Умерла в возрасте 35ти лет (15 мая 1960-го). Чистокровная волшебница.
отец - Ульфхам Скаррс, 1920-го года рождения. Чистокровный волшебник.
сестра - Сольвейг Скаррс, 25 лет (1957 г.р), чистокровна.
брат - Ингар Скаррс, 28 лет (1954 г.р), чистокровен.
Маркус Скаррс - 34 года (1947 г.р.)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, а там договоримся


Пример поста

Я играл с океаном, а прежде играл с огнем, мои женщины были отчаянны и умны.
Я смотрел им в глаза, и в каждой искал ее, а когда уставал, возвращался домой с войны.
Я растил сыновей, я рассказывал им о ней, сыновья улыбались доверчиво и светло. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».
Я прошел через штиль, прошел через чертов шторм, верно в каждом порту ждала бы меня жена, но я шел умирать, не ведая сам, за что – и остался жив, когда позвала она.
В этой женщине мир, которому равных нет, вопреки всему, что я сотворил из слов.
«Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».

Я не знал ни одной, что умела бы так молчать, появляться на горизонте, идти ко дну. Словно сам Господь положил ее как печать на сердце моем.

В его самую глубину.

Амикус вопреки устоявшейся привычке не ушел в свой кабинет, а остался сидеть за столиком у стены - скрытом большой деревянной балкой, о которую неоднократно разбивали чью-то голову, бутылки или посуду (по стечению обстоятельств, головы здесь бились куда чаще, чем стекло). Перед ним лежало несколько пергаментов - где-то перед глазами плясали цифры, где-то чьим-то корявым почерком выводились закорючки шифрованного языка, где-то даже был какой-то детский рисунок (так всегда любила развлекаться Алекто). И во все это он честно пытался вникнуть второй час, только мысли уходили куда-то в сторону, не давая ему сосредоточиться за работой.
Он находил какое-то извращенное удовольствие просто наблюдая за нею со стороны - как ловко Эвер управляется с посудой, как скользит по залу словно ничего не весит, как улыбается гостям и порой ему казалось, что видит свечение вокруг нее, видит исходящее от нее тепло в таком количестве, в котором никогда не видел, и это завораживало больше самого необычного волшебства.

Когда она пришла сюда - Амикус считал дни, когда же это хрупкое создание уйдет восвояси не выдержав колорита здешнего места и его обитателей - людьми этот сброд тяжело было назвать, и к этому сброду Кэрроу относил также себя.
- Генрих, повтори, - чуть хрипло - уже несколько дней безбожно болит горло сжимая гортань тисками, мужчина заходится в громком кашле, а после делает глоток обжигающего виски, - хозяин, вам бы к целителю, - гоблин как всегда мудр и прозорлив настолько, что подмечает очевидное, Он опускается на стул рядом с волшебником, не стесняясь наливая себе бокал хозяйского виски, - ребятки Сивого что-то совсем расхулиганились, боюсь как бы до дурного не дошло, - гоблин выпивает и громко крякает, тут же занюхивая своим огромным носом просаленный рукав некогда белой рубашки - а сейчас практически желтой, насквозь пропахшей алкогольными парами и дешевыми сигаретами посетителей, - может пора нанять вышибалу? Негоже вам, хозяин, постоянно выкидывать этот сброд, - второй полный стакан в руках гоблина, пока Кэрроу не смотрит - он также сидит, откинувшись на стуле, голова его чуть наклонена набок, а сам мужчина неотрывно следит за Фарлоу, убирающей стулья. Тут же над ухом раздается очередной кряк и гоблин со стуком ставит бокал на стол, - ну может быть вы уже скажете ей о своих чувствах? - этот тихий, и достаточно невинный вопрос заставил волшебника перевести взгляд на друга. Генрих работал здесь с самого основания бара, и был достаточно неплохим собеседником - Амикус уже давно смирился, что гоблин часто опустошает бар, смирился с его запоями и пьяными выходками, но никак не желал мириться с тем, что этот старик смеет лезть к нему в душу, это пространство Кэрроу оберегал крайне щепетильно, - дорогой мой друг, - его голос тих и спокоен, - все выжратое тобой виски я учту в счет твоей зарплаты, и займись наконец-то работой, иначе я вышвырну тебя отсюда быстрее, чем ты успеешь допить этот третий бокал, - гоблин лишь фыркнул, Амикус порывался уволить его с первого дня и до сих пор не осуществил свои угрозы, прощая ему многие ошибки, и Генрих совершенно не обидевшись, громко покряхтывая вернулся вернулся за барную стойку, куда также подошел Амикус, отдавая бумаги старику.

Эвер оказывается рядом, настолько близко, что он чувствует легкий аромат ее духов, настолько приятный, что ноздри мужчины раздуваются в желании втянуть как можно больше этого запаха в себя, порой, когда Эвер была на выходном, ему казалось, что он скучает по этому запаху, чистому, легкому... — С вашего позволения, мистер Кэрроу, - она перевешивается через барную стойку, вскользь задевая его рукой. Аккуратная ладонь с тонким запястьем. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло». Он уловил тонкую паутинку вен, которые напоминали крыло, и Кэрроу никогда не думал, что обладает такой удивительной тактильной памятью - даже спустя несколько минут он чувствовал тепло прикосновения.
- Сколько вы будете медлить? Эта девушка осветит вашу жизнь, - пьяный бармен проводит Эвер взглядом, а Амикус грустно усмехается вертя в руках пустой бокал, - она не для меня, Генрих. ...Она не для меня, - ставит точку и вместе с ней бокал, он не хотел продолжать эту тему, он не хотел видеть жалость в глазах старого друга, все это было нестерпимо для Амикуса Кэрроу, который раз и навсегда решил, что не нуждается в жалости, любви и Эвер Фарлоу. - Я пошел, не забудь отправить документы, - волшебник отстраняется от стойки и идет в подсобку, где пылились пара принесённых гоблином книг.

Амикус Кэрроу не положительный герой, точнее он совершенно не герой. Он был насквозь пропитан цинизмом, жестокостью и черствостью. Он мог избивать, убивать и унижать - его этому учили с самого детства, он вырос в этом, все это было частью него и Амикус совершенно не хотел это менять, так было легче выжить в этом спятившем мире.
— Надеюсь, ты будешь кричать, потому что я люблю все эти игры в жертву. - грубый мужской голос и сдавленный девичий крик заставили мужчину остановиться у прикрытой двери, он особо не медлил - даже не думая расчехлять волшебную палочку, мужчина резко оказался в кладовке, видя перед собой ублюдка Сивого и прижатую им Эвер, ее глаза будут после сниться в кошмарах - страх, отчаяние, отвращение, что в голове что-то щелкает и наружу вырывается чудовище, за которое Темный Лорд наградил его меткой.
- Ну что же ты, приятель, кто так делает, - его поведение обманчиво спокойно, оборотень совершенно не правильно толкует его слова и довольно ухмыляется резко задирая юбку Эвер и начиная перебирать волосатыми руками на девичьем теле. - Я тоже люблю эти игры, давай поиграем вместе, начинай кричать, - голос похож на рык, а оборотень откинут к стене - его нос сломан и хлыщет кровь, но это Кэрроу не останавливает - он бьет иступляюще, бьет так, что на собственных ладонях костяшки стираются и проблескивает кость - ему плевать на боль, он хочет уничтожить того, кто посмел прикоснуться к ней. На стенах и полу кровь, белая рубашка Амикуса и жилетка пропитываются кровью избитого оборотня, который сейчас уже лежит на полу и лишь хрипит, - ну как приятель, поиграл? - сумасшедшая улыбка играет на губах, он приподнимает оборотня за волосы всматриваясь в помутневшие от боли глаза, - хочешь еще? - улыбка сходит, губы плотно сжаты и он с силой припечатывает его голову о каменный пол, зажмуривается, чувствуя на лице горячие брызги чужой крови. Оборотень затих, и Кэрроу наконец-то выпрямляется, - видимо он наигрался, - пальцами стирает с щеки, губ, подбородка - кровь, невольно размазывая ее еще больше, и сейчас поднимает глаза на девушку, тут же задумываясь о том, каким чудовищем предстал сейчас перед ней, но это была его суть и он никуда от нее не денется, и если сейчас Эвер вылетит из этой подсобки и больше никогда сюда не вернется, или же побежит в Аврорат - он поймет и не станет чинить препятствий. - Ты в порядке? Он не успел...? - Замолкает, только сейчас приходит боль, и не заметил как оборотень обороняясь рассек ему висок и разбил губу, мужчина чуть морщится, остановившись рядом с девушкой, смотря на нее сверху вниз и борясь с желанием притянуть ее к себе, дать понять, что он рядом и с ним не нужно ничего и никого бояться. Глупый... глупый Кэрроу.

0

6

Spring was about change, and so were we. ©


ТОЛЬКО В АПРЕЛЕ
упрощенный шаблон анкет
для всех мужских персонажей

https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/359838.gif https://forumupload.ru/uploads/001b/67/c6/2/915888.gif

0

7

напарника


Charlie O'Brien |  Чарли О'Брайн
https://i.imgur.com/CnrL4SG.gif  https://i.imgur.com/srn0ZxI.gif
hb, 28-30, аврор | George MacKay


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Чарли О'Брайен живёт без половины сердца и вообще как будто наполовину. С первого взгляда не скажешь, он ведь аврор, он ведь приучен держать себя в руках. Но от группы постоянно кровоточащей раны не утаишь, как ни пытайся. Им ведь всем известно, что Чарли и Роджер были не разлей вода, с самой школы, даже раньше. Как левая и правая рука, как щит и меч. Чарли прикрывает спину напарника щитами, пока тот, заходясь в боевом азарте,  бросается вперёд. Кто виноват в том, что его настигает-таки "гниющая плоть"? Чарли уверен, что вина лежит на нём. Рождер привык полагаться на него во всём - и потому стал чуть менее осмотрителен, чем это позволяют обстоятельства войны.  Он, Чарли, привык полагаться на разящий меч друга и оказался не способен также эффективно контратаковать. За это и поплатились, оба.
Эта мысль сводит Чарли с ума.
- Роджер - не младенец, которому нужна была нянька, О'Брайен - осаживает его Сэвидж, пока они пьют эль в пабе в магловской части Лондона. За окном крупными хлопьями валит мокрый декабрьский снег. Злая-злая зима тысяча девятьсот семьдесят девятого на пороге,- Не унижай его этим сравнением, а сам сделай выводы и дальше живи.
Чарли живёт в полсердца и, кажется, ту половину жизни, что должна была достаться Роджеру. Это ведь ему нравились всегда большеглазые блондинки, посиделки в пабе, тренировки до потери пульса, жизнь на самом острие. Чарли любит книги, искусство маскировки и артефакты. Это его нередко можно было застать в лаборатории, где исследуют и уничтожают опасные темномагические находки. Теперь это удается все реже; война набирает обороты, война приносит нечто новое, заставляя старые раны покрываться безболезненным струпом.
- Я больше по защитной магии,- признается О'Брайен, когда в группу приходит Вэнс и оказывается у него в напарниках. Бессознательно он хотел бы, чтобы она походила на Роджера и этого же отчаянно страшится. Страшится, что снова все потеряет.
- Что ж, я тоже,- улыбается Вэнс, которая столько раз прикрывала спину своего старшего в прежней группе, что опасается вновь попасться в ту же ловушку,- Значит попробуем что-нибудь с этим сделать.
Сложно приходится всем. Сложно жить в полсердца, ещё сложнее - двум таким пытаться построить товарищество. Но война все шестерёнки заставляет вертеться быстрее. Учиться доверять, иначе строить работу в команде, подтягивать свой личный уровень приходится стремительнее, если не хочешь попасть в большую беду. Эммилин и Чарли не хотят, у них ведь и так по полсердца у каждого, терять больше им нельзя, можно самих себя растерять окончательно.
Как ты, Чарли? Как ты сейчас, когда война отгремела, оставив тебя вновь с необходимостью принимать перемены: Амелия оставила группу и пошла на повышение, а я теперь - беглая заключённая Азкабана? Что теперь заставляет биться твои полсердца? Надолго ли тебя еще хватит?

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

настроение

Мой товарищ погиб от беззвучных свинцовых стрел
Третья пуля вонзилась под сердце - он лег и замер.
Он отдал мне бинокль, чтоб я иногда смотрел
В окуляры, как будто большими его глазами.
А какие глаза у мальчишек в семнадцать лет!
Как он мог умереть — смуглоперый птенец Кубани?
Я потом усмехался — иду в университет
Тот же самый, который наметил себе поганец.
Там и встретил свою. Те глазищи на пол лица —
Он любил таких девушек — с черной косой, простушек.
Как я в шутку ругал его, экого сорванца —
Мне-то нравились зеленоглазые и с веснушками.
Дочки вышли красавицы, вишню любили грызть,
Я возил их в деревню — на море, увы, не вышло.
Там мы выросли с ним — он смуглее, я белобрыс,
И у бабки его мои девки объели вишню.
В годовщину я брал бинокль за ремешок,
Шел туда, где повыше. Не в трауре шел, но с вялостью.
Сквозь бинокль я видел особенно хорошо,
Даже если учесть, что на зрение я не жалуюсь.
После немцы напали. Да что я вам про войну?
В первый месяц призвали, закончил под Кёнигсбергом.
Я все думал, что я, как товарищ мой — не вернусь,
Но вернулся. Приехал — как чертик из табакерки.
Дом — пустой. Я не знаю, где Соня с женой лежат.
Зину месяц искал и нашел наконец в детдоме.
Доставал ей печенье по карточкам, шоколад,
Одевал ее, кутал, не жался, не экономил.
У нее уже внуки. Живет в Волгограде с мужем.
Я не езжу туда. Я уже ни за чем не нужен.
Я смотрю сквозь бинокль, как алеет закат в степи,
Я хотел бы уйти, но судьба говорит — терпи.
Я смотрю сквозь бинокль — самолет уходит на круг,
Все уходит на круг. Мир — как замкнутая система.
Это все хорошо, только я здесь стою зачем, а?
И товарищ глядит из бинокля, кричит — держись,
Он семнадцатилетний, не знающий про усталость.
Все мне кажется, что я его проживаю жизнь,
Будто я не хотел, а она все равно досталась. (с) Знаменосец Ира

Это заявка вообще-вообще не в пару. Это про вынужденных соратников, ставших друг другу надежным плечом, это про то, чтобы тянуть друг друга к лучшим версиям себя в условиях войны и уже перенесенных потерь. Это непросто, это местами очень больно, потому что вьетнамские флешбеки у обоих со всех сторон. Я даже не настаиваю, что у нас получилось. Может быть нет, может приноровились, но с кем-то другим получалось бы лучше. Предлагаю все это потрогать и раскопать совместно.
Кстати, Роджер может быть вовсе даже не другом детства, а кем-то большим. А может быть девушкой. А может быть братом-близнецом Чарли. Еще, быть может, он вообще не погиб после того, как в него попала "гниющая плоть", но стал инвалидом, был списан "на гражданку", но с Чарли они теперь не могут найти контакта. Все-все это, включая внешность, происхождение, характер отдаю тебе на откуп, О'Брайн. Даже поддержу твое желание сделать хоба-твист: поменять выживших местами. Это будет совсем другая история, я буду внутри себя вопить, что только что ушла от одного такого "огненного", чтобы попасть в напарники прямо к тебе, но я смогу перестроиться.  И тоже выйдет интересно.)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, лс, мне или Amelia Bones.


Пример поста (о Чарли там тоже есть!)

Перевод в новую группу дается Эммилин сложно. Не потому что она невнимательна или не ловит на лету правила, никем не записанные, а подвешенные в воздухе, точно табачный дым - просто от того, что вокруг все иное. Другие люди, другие голоса, одни им понятные шутки, только ими установленные границы. Помноженное на сумбурное, спутанное личное, от перемен Вэнс даже на время теряет к работе вкус, что совершенно некстати, ей ведь нужно оправдывать свой перевод, доказывать свою полезность. Это утомляет только сильнее, и домой она в ту слякотную промозглую зиму и простуженную весну возвращается со смен смертельно уставшей и спит без задних ног. Даже с друзьями видится постольку-поскольку, разве что рисует больше прежнего. Специально покупает в лавке в Косом новый зачарованный альбом, пряча старый среди корешков книг - все равно никто не станет теперь по ним шариться, после того, как Джастин нашел себе новое пристанище. Шершавая поверхность альбомного листа, привычная твердость грифеля успокаивают, настраивают на то, что все трудности временны и преодолимы при должном старании. Старания ведь у нее всегда было хоть отбавляй. Эммилин рисует по памяти новую группу, себя где-то рядом, методично встраивая новую реальность в свою обыденность.
Она хороша должно быть, раз никто так и не задает ей никаких вопросов на этот счёт. А быть может это заслуга Амелии, в группу к которой Вэнс стремилась попасть сознательно. О взаимной их с Брэнсоном соревновательной неприязни достаточно слухов бродит по отделу, чтобы быть уверенной, что уж при Амелии Эммилин едва ли станет часто пересекаться с Логаном.
К концу весны она чувствует себя лучше и почти совсем вливается в новую команду. Все ещё проглядывается, что шестерёнка из другой партии, но вертится исправно и никого не стопорит. Она подхватывает шуточки Сэвиджа, внимает размеренным и пространным наставлениям Писгуда, что ее почти на десять лет старше и потому страшно любит делиться своим ценным мнением, а с О'Брайеном они задерживаются порой на тренировочной базе дотемна, отрабатывая то или иное командное взаимодействие. Чувство локтя само по себе не возникнет, это всем аврорам хорошо известно.
Эммилин взяли на место бывшего напарника Чарли, уволенного в запас после того, как он словил "гниющую плоть" и чудом выжил. Они с О'Брайеном были не разлей вода и совместные тренировки Чарли нужны даже больше, чем Вэнс. Нет-нет, он запинается: то называет ее чужим именем, то проворачивает финн, который она не успевает осознать и подхватить, после чего парень, сконфуженно извинившись, отводит взгляд.
Лин треплет его по плечу и просит повторить, чтобы запомнить.
Такие вещи куда яснее видны человеку со стороны, а не тем, кто давно друг в друга пророс и корнями спутался. Внимание Сэвиджа к Амелии, одиночество Писгуда, тоска О'Брайена. Эммилин старается никого из них своей проницательностью не задеть, пустив ее лишь на благо. Медленно-медленно ко всем ним подбирает ключи.
Скажем, вот теперь, когда с начальницей явно не первый день творится что-то неладное. Сперва Эммилин к Амелии лишь приглядывается, списывая рассеянность на усталость. Кто из них не устал: неделя выдаётся дикая, точно вся дрянь мира копилась под снегом и слякотью, чтобы бурно прорасти в первые же недели лета - извольте, разгребайте, не обляпайтесь. Кто угодно станет тут забывать, какой день на календаре и что планировал делать, заветную цифру узрев. Но спустя несколько дней Лин становится ясно, что старшей не о планировании расследований стоит задуматься, а о внеочередном отпуске, который железная леди Боунс и не брала бы, не будь подобное самоуправство категорически запрещено. Оговорки, описки - куда ни шло, но ведь не нити же расследований, рассыпающиеся в труху!
Заводить этот разговор при всех Вэнс себе позволить не может - Амелия держит себя так строго, что едва ли ей понравятся сомнения, высказанные при группе. Ронять авторитет старшей для Эммилин - дело непозволительное, но пускать все на самотёк ей кажется делом почти подсудным. Пока парни перебрасываются шуточками, как горячими угольями, Вэнс направляется следом за Амелией, налив по пути чашку традиционного для Боунс утреннего чая вместо остывшего, без которого, по ее же уверению, с ней по утрам просто невозможно иметь дел, и это почти не преувеличение.

- Чай все же лучше выпить,- мягко улыбается Эммилин, обнаружив старшую в полутемной нише, и протягивает ей чашку. По коридору то и дело проносятся сиреневые министерские записки, снуют коллеги, перебрасываясь новостями, что немедленно станут достоянием всех групп, дай только срок. Обычная нервная сутолока последних месяцев и именно поэтому их разговор совершенно безопасен,- Потому что я собираюсь донимать тебя насчет веселой сестрички Бэрри. Мне кажется, что стоит вновь вызвать ее на допрос и провести его вместе, потому что мотив есть только у этой хитрой лисы, а она из всех моих ловушек выскальзывает, как масляная. Как ты на это смотришь?

0

8

ЛЮБИМОГО МУЖА


Lucius Malfoy  |  Люциус Малфой
The rumors you’ve heard are true. But you have no proof.
https://i.imgur.com/x8suurD.gif https://i.imgur.com/lpN67gW.gif
чистокровный, 28, коллекционер темномагических артефактов*** | Cody Fern


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Иногда я думаю, что едва ли знаю тебя. Ты умеешь удивлять, Люциус, даже несмотря на то, что мы вместе почти десять лет.
Мы были знакомы, пожалуй, ещё до Хогвартса, как дети одного круга, как и со многими из наших однокурсников и школьных друзей, встречались на тех мероприятиях, куда брали нас родители, общались в Хогвартсе, в клубе профессора Слагхорна, куда были приглашены мы оба. В нашем обществе любовь была скорее следствием долгих отношений, совместной жизни, но не причина их, не основа семьи и вообще считалась необязательным "элементом". Бывало, правда, что любовь и долг совпадают, но такие случаи редки. (У нас так тоже может быть, если захочешь.)
Ты умеешь очаровывать. В тебе есть нечто притягательное, магнетическое, особенно когда на твоих губах появляется лёгкая улыбка, сродни усмешке, когда загораются, вспыхивают глаза. Мне нравится играть, наматывая на палец, твоими светлыми локонами, что отливают золотом при свете солнца. Но полюбила я тебя не за это (ибо красота слишком ненадёжная основа).

Ты всегда держал слово. Если ты что-то говорил, все знали, что так и будет сделано. Твои слова не расходились с делом. И это вызвало уважение у меня, когда ещё я не так хорошо тебя знала. Ты учтив и вежлив со всеми, галантен с дамами, но за этой обаятельной маской скрываются свои демоны. Ты, как и я, знаешь, что важно не быть, а казаться. Это негласный закон среди таких, как мы. Не имеет значения, о чём мы думаем - главное, как мы это показываем. Нас так воспитали.
Несмотря на это, ты по-своему честен. Эмоции, когда они проявляются у тебя, пусть и случайно, неподдельные. Но тебе никогда не составляло труда справляться с ними, ведь мужчины в роду Малфоев рождались со склонностью к ментальной магии, окклюменции. И ты также хорошо ей владеешь. Может быть, поэтому так особенно важны для нас обоих те случаи, когда можно не притворяться друг перед другом, отпустить себя - потому что мы с тобой знаем тайны друг друга, знаем всё то, что тщательно скрывается от других. Ведь если я не могу доверять тебе, а ты - мне, то кому тогда можно?

Ты знаешь, что можешь положиться на меня,  что я поддержу тебя, что бы ни случилось, и всегда буду на твоей стороне. И если однажды интересы моей родной семьи разойдутся с твоими, я выберу тебя. И выбрала, когда пришло время: моя сестра была схвачена и отправлена в Азкабан, но я ничем не могла помочь ей. Я думала о тебе. И если на тебе и есть вина перед законом, то на мне не меньше. Да, рассказала я тебе не сразу, но если бы я сказала, ты бы мог запретить. А я (ты же помнишь, что я - Блэк?) не послушала бы тебя и всё равно поступила б по-своему. Прости, Люциус, но иначе... я не могла.
В первый год нашего брака произошло несчастье: я потеряла ребенка. В это время именно ты помог мне вновь ожить, за что я благодарна тебе. Мы сблизились в этот период ещё сильнее, я искренне привязалась к тебе. Эта рана зажила не сразу, но теперь, глядя на нашего маленького сына, я думаю о том случае как о неудавшейся попытке. И я счастлива, когда беру на руки малыша Драко, который, научившись ходить и бегать, доставляет немало хлопот. Он похож на тебя, за что я люблю его ещё больше. Ради только лишь вас двоих я готова на всё - в самом прямом смысле этого слова.

"Я люблю тебя" не просто слова. Они значат, что один человек хочет сделать другого счастливым. Что один стал для другого солнцем, сердцем - жизнью. Что один готов жертвовать для другого тем, что важно для него самого. Иногда - собой. Чаще же всего такого не требуется, хотя жертвовать гордостью, уступая во имя мира, своими интересами, прощать, принимать таким, какой есть, очень не просто. Я поняла, что люблю, когда оказалась на грани потери. Что любила я тебя всегда. Только не знала, что так называется.
В школе у меня был друг, но шансов у него, скажем правду, было мало. Привыкнув видеть в нём друга, я не замечала, что он чувствует ко мне. А ты, возможно, к нему ревновал - ведь мы нередко проводили время вместе. Впрочем, всё это закончилось давно, до нашей свадьбы. И я уверена, что всё сделала правильно. Та история осталась в прошлом. Которое, может быть, ещё напомнит о себе... Но верь мне: ты был и останешься единственным мужчиной, которому я когда-либо принадлежала.

Если меня спросят, почему или за что я люблю тебя, у меня вряд ли получится ответить. Я знаю, что тебе несвойственна жалость, что ты бываешь очень жесток и холоден. И, хотя мы нечасто говорили об этом, знаю, чего требует от тебя служба Тёмному Лорду: я тоже вместе с тобой присутствовала на тех собраниях Пожирателей Смерти, что проходили в мэноре. Ты совсем не похож на образ прекрасного принца из сказок, но я тебя таким никогда и не видела. Эти принцы... слишком однотипны и скучны. Ты сложный, противоречивый, разный: ты можешь хладнокровно произнести страшное тёмное заклинание, и ни один мускул на твоём лице не дрогнет. Но ты также - заботливый отец. Глухой к чужим мольбам, ты чуток и внимателен к близким тебе людям, к тем, кто для тебя важен. Ты наблюдателен, привык подмечать мельчайшие детали, ибо они подчас много рассказывают о человеке, гораздо больше, чем слова. Которые вовсе не главное средство общения между нами. Иногда один взгляд, один осторожный жест заменяют тысячу слов. И за столько лет брака мы научились понимать друг друга, не говоря ни слова.

А знаешь ли ты, чего я боюсь сильнее всего? Твоего равнодушия. Если вдруг случится мне однажды увидеть его в твоих глазах, это убьёт меня. Если у тебя появится другая женщина (а я, даже не зная наверняка, почувствую это, замечу перемену в тебе), я убью её. Потом тебя - потому что вынесу всё, кроме измены, и не смогу тебе её простить. А затем себя - потому что за твою смерть должна расплатиться, и виновный в ней должен быть наказан равносильно вине. Я люблю тебя не потому, что ты превосходишь других мужчин, но потому, что ты... Это ты.
***
Здесь, на самом деле, очень много вариантов их отношений. Мне кажется, они могли подружиться в школе, а их семьи, заметив это, увидели хороший знак и решили заключить союз. Причём договориться об этом могли достаточно рано, а заключить помолвку тогда, когда они станут подходящего возраста. Что, в принципе, довольно типичный случай для английской аристократии, пусть даже и волшебной, они ведь консерваторы.

Отрывок из анкеты (можно прочитать полностью с аккаунта Читателя)

Люциуса Малфоя, старосту факультета, она, конечно же, хорошо знала. У девушки не вызвала удивления новость о грядущей помолвке: Малфои чистокровны, богаты, влиятельны, занимают высокое положение. Нарцисса всегда знала, в чём заключается её долг: выйти замуж во имя укрепления союза между семьями, подарить мужу наследника, быть ему верной женой, надёжной опорой. Чувства здесь были лишними. Уважение, забота, преданность - вот что требовалось, о любви же не было ни слова. И в этом смысле она могла стать идеальной парой ему.
Люциус чем-то напоминал девушке Сигнуса: тоже хладнокровный и властный. Иногда ей казалось, что отцу эмоции вовсе чужды. Порой нечто похожее замечала она и в Люциусе, но на этом сходство с отцом заканчивалось. Она часто уступала, стремясь избежать споров и ссор, что не было просто, но могла и настоять на своём, если нужно, если знала, что права. Ведь именно этого от неё и ждали: быть покладистой, мягкой, терпеливой, весёлой, не показывать огорчения, раздражения, поддерживать и быть "тихим островом" среди бушующих волн. Но порой гордый нрав Блэков проявлял себя, и тогда, не желая мириться с чем-то, она упрямилась, настаивала, просила, используя те женские чары, что действуют даже лучше магии, ибо магию может выявить специальное заклинание, а их обнаружить сложнее, только если знать наверняка.
***
«Он мёртв, Нарцисса. Мы проиграли…»
«Главное, что жив ты, Люциус…» – слёзы текли по лицу, но она не обращала на них внимания. Вернулся. Жив. Никогда таким не видела его: таким бледным, уставшим, измученным. Никогда ещё так не боялась его вновь не увидеть. Его потерять. Может быть, в этот момент женщина впервые осознала, что по-настоящему любит. Несмотря ни на что и вопреки всему. Никогда ещё он не был ей так дорог, как в тот момент, когда она обняла его, пряча слёзы.

«Мне Драко сказал, что ты вернёшься». Смеётся, задыхаясь от слёз. От радости: небо услышало её просьбу.
Она могла бы сказать, что в тот день заново полюбила. Хорошо его зная, вот таким, каким он был, она бы вновь выбрала его. Вновь ответила бы «да».

Вы видите, что здесь большей частью об отношениях Люциуса и Нарциссы, отчасти - кое-что об его характере (то, что мне бы очень хотелось в нём видеть). Его биография, род деятельности, отношение к Нарциссе - на ваше усмотрение. Да, она любит Люциуса, и это уже крепкое, осознанное чувство, не детская влюблённость, но хотите, давайте добавим драмы и устроим ей безответную любовь к супругу, я не против хд А можно сделать и так, что они станут одним из тех редких случаев, когда долг совпадает с любовью...
***Люциус ранее не работал (по крайней мере, официально) нигде, Абраксас был главой одного из отделов ММ. Выбрать род деятельности можете любой, но придётся это как-то учитывать, потому что много других персонажей тоже об этом знает)
Коллекция тёмных артефактов, насколько помню, была в каноне: Драко говорил, что хранится она под гостиной, а ещё Люциус кое-какие артефакты продал Борджину, когда проводились обыски в связи с побегом Сириуса Блэка.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

У меня нет требований к постам, количеству символов - так как я полагаю, что писать надо так, как пишется, как подходит это тебе и персонажу)) Я могу быть спидпостером, могу писать раз в неделю - тут ещё иногда зависит от реала. И если что-то случается в реале и вы не можете писать, то спокойно подожду вас, главное, не пропадайте без предупреждения)
Вообще главное, наверное, чтобы вы любили этого персонажа, хотел играть и развивать его. Хотелось бы написать их историю - с начала и до... это уже, впрочем, как получится, конечной точки тут нет) Я люблю драму, да и персонажи к ней располагают, не видятся они мне такими, которых бы устроил "простой хэппи-энд". На самом деле, здесь всё обсуждаемо: они могли влюбиться друг в дружку в Хогвартсе, и тогда брак по расчету стал ещё и браком по любви. Или, может быть, была безответная любовь, или даже любовный треугольник (или вообще любая фигура хд). Есть только два момента, которые уже упоминались и поэтому неизменны: дата брака - лето 1973, практически сразу по окончании школы Нарциссой, - и потеря ребёнка в первый год брака.
Внешность сменить можно, но хотелось бы сначала как-то обсудить это. У предыдущего игрока был Джейми Кэмпбелл Бауэр, выбор необычный, возможно, для Люциуса, но очень персонажу подходивший)
В общем-то, думаю, нам будет несложно найти компромисс, если это потребуется, я сама по себе очень склонна к нему. Просто приходите) Я очень жду вас)))

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, лс (меня проще застать на форуме, чем в тг)


Пример поста

Нарцисса позволяет лёгкую улыбку в ответ на слова собеседницы. Слухи чрезвычайно интересны, о да, но доверять им - опасно. В умелых руках они превращаются в смертельное оружие, способное уничтожить любого лучше заклятий. Слухи - как лернейская гидра: пресечь невозможно, голову отрубишь - на её месте две вырастут. А фантазия людей безгранична. Потому Нарцисса предпочитала обо всём составлять собственное мнение. По крайней мере, о вещах важных, имевших значение. На иные же и время тратить не стоило.
Миссис Малфой согласно кивает на слова о писателях и поэтах, эти имена хорошо ей знакомы, как и многие другие. Литературу разных стран читала она, а тех, с кем рядом живёшь, тем более знать надо. Бонна читала вслух певучие, музыкальные стихи Италии, и строки Петрарки впечатывались в память. Они лились дивной мелодией, лаская слух, перенося в то время, когда были написаны, и закрывая глаза, маленькая Блэк мечтала.
Вот ещё опасные люди - писатели и поэты. Их оружие - не волшебство, не посох и не волшебная палочка, не какой-то артефакт. Их оружие - особая магия, заключённая в слове, что ложится на бумагу, выведенное острым пером. И могут они возбуждать души людей, усмирять восстания или наоборот, воодушевлять на сражение одной лишь силой вдохновенного слова. И в мире магии, где слова в буквальном смысле обладают властью созидать и разрушать, где ошибка в произнесённом слове может привести к порой непоправимым последствиям, придавалось всегда большое значение речи, словам, обещаниям, клятвам, обетам. Не потому ли так тщательно следовало их подбирать, так внимательно следить за ними, ибо и проклятие случайное, данное в пылу гнева, сбыться могло, если от сердца шло, если искренним было желание. Не зря Непростительные заклятия самые страшные.
- Теперь уже мне сложно не согласиться с вами, синьора, - Нарцисса отмечает про себя приятную улыбку девушки, манеры, достойные молодой леди, лёгкость и естественность общения, несколько отличающую иностранную гостью - девушка так и искрится, так и смеётся, глядя вокруг обжигающе-темными глазами. - Искусство привлекает нас своим содержанием, и порой сам поиск ответа сам по себе вызывает интерес. Я совершенно согласна с вами и скажу, не отрицая несомненной важности конечной цели, что иногда не столь важен сам результат, сколь процесс его достижения.

К ним подплыл поднос с напитками - домовика, его несшего, заметно и не было. Она взяла один бокал с вином, другой протянув гостье - как если бы хозяйкой в мэноре была, с истинно английской гостеприимностью. В зале царила атмосфера веселья сдержанного, отдававшего чопорностью кое-где, но тем не менее, чувствовалось уже дыхание приближающегося Рождества.
- За Италию и Англию, - предложила Нарцисса, - и знакомство с вами, синьора Кавальканти, - мягко улыбнулась молодая женщина, поднося бокал к губам. Да, неизвестность всегда заманчива, но также и осторожность соблюдать стоит. Первое впечатление обманчивым бывает: и у прекраснейших роз шипы да колючки есть. Итальянка загадкой была, но, пожалуй, из разряда тех, которые не хочется разгадывать до конца. Две девушки были как медлительное анданте и стремительное аллегро - две противоположности, блондинка и брюнетка, но в то же время и сходство было между ними немалым, именно оно позволило встретиться здесь сегодня, свело друг с дружкой среди всего множества собравшихся гостей.
- Не кажется ли вам, что тайны и искусство объединились в создании артефактов? Не тех простых, которые многим доступны, но поистине уникальных и редких, со своей историей и особенностями? Ведь они, можно сказать, воплощение, можно сказать, живой магии в неком предмете.

В Малфой-мэноре коллекция артефактов была обширна, и Нарцисса знала, о чём говорила: она изучала множество книг, связанных с ними и с древней магией, что всегда её интересовало, ибо и родовая магия основана была на ритуалах и заклятиях старинных. Когда же что-то является ещё и семейным делом, то и вовсе невозможно не знать о нём. Она опасалась артефактов и непредсказуемости последствий обращения с ними и часто волновалась, когда супруг отправлялся за ними, и в такие моменты готова была все их ненавидеть за этот риск.
- Мой супруг коллекционирует артефакты, можно сказать, это семейное дело, начатое одним из его предков. - И после краткой паузы спросила как бы к слову: - А что насчёт вашей семьи, синьора? - Каков род занятий её семьи? Нарцисса сделала мысленную пометку - узнать больше о роде Кавальканти. Она отлично знала чистокровные семьи Магической Британии, не только "Священных 28", генеалогию которых когда-то учила чуть не наизусть, однако не все иностранные фамилии были так же хорошо известны. Для неё беседы подобные с танцами схожи были, где партнёры роли знают и фигуры, но лишь этого мало: от умения чувствовать и угадывать другого человека зависит красота танца и удовольствие, от него полученное. Но собеседница намёки легко улавливает, сама в том же духе отвечает, и разговор удовольствие доставляет. Пожалуй, она не ошибётся, если скажет, что у них есть все шансы подружиться. Насколько то возможно в их среде, ибо близких друзей у Нарциссы было не так чтобы много.

0

9

В ПОИСКАХ СВОЕЙ ВОСХИТИТЕЛЬНОЙ БЫВШЕЙ


Девочка Война (возможно совмещение с орденским каноном)
"Я разучилась плакать. Я стала злобной. Я курю матросский табак, адское зелье..."
https://i.pinimg.com/originals/3c/46/15/3c4615d8dbdf32678811411290b99b8c.gif
ок. 30 лет, любого резус-фактора, хитвизард или аврор | Melanie Laurent (менябельно)


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

В 72ом для охраны порядка власти нагнали хитвизардов в Мунго. Она была среди них. Она терпеть не могла больницы и не переносила больничных запахов. Они возвращали ее в какой-то личный филиал ада, который она упрямо старалась оставить позади. Но юная воительница сжимала кулаки и прилежно выполняла свою работу.
Она потеряла на этой войне кого-то очень близкого (или потеряла всех). Еще до нашего с ней знакомства. Колючая, резкая, гипертрофированно независимая девица. Дикая и несчастная. В той, какой-то совсем иной, прошлой жизни она встретилась ему разбитой девчонкой в свежих подпалинах. Гордая и бескомпромиссная, она хорохорилась и делала вид, что ей нипочем все горести мира. А Гиппократ с энтузиазмом юного натуралиста приручал ее, словно дикого зверька.

- Девочка Война… - произносит он, растягивая, и оба они отчетливо слышат в этом не сорвавшееся с его губ «Моя…».
Молодому целителю то и дело представлялся шанс латать ее новые раны, полученные в боях. Он словно фокусник, достает уже отточенным жестом из кармана белоснежный платок, над которым она всякий раз иронизирует, и привычно протягивает его ей, немногословно кивая на новый порез.

Прямолинейная, упрямая, жесткая. Словно ершистый подросток, ежедневно она доказывала всем, что сильная и независимая. Внешность хрупкой блондинки удивительным образом сочеталась в ней с несгибаемой волей и с не женскими скептицизмом и саркастичностью. Ее когда-то научили самодостаточности и не следовать слепо за толпой, только вот не избавиться теперь ей от мысли, что вокруг нее сплошь одни идиоты. Но при всей своей браваде вечного бойца, плюющего на правила и мораль, она справедлива и не способна на подлость. А еще она устала разбивать собой стены и жить на износ.
Она давно привыкла прятать свои чувства и бояться привязанностей. И угораздило ее столкнуться судьбами именно с этим типом, у которого все запредельно и нараспашку. Они встретились в самое неудачное, и одновременно в самое подходящее время. Едва ли кто-то из них рассчитывал тогда на долгий и продолжительный роман. Разбитые на части, выжженные. Глубоко внутри их обоих в тот момент разбирало от злости от того, что все вокруг живут как прежде, пока они оба стояли в золе на руинах своих прежних жизней. Но он снова и снова заговаривал с ней в Мунго, игнорируя все тонкие намеки и предельно откровенные пожелания, куда ему стоит пойти.

- Ты всегда такой..?
- Неотразимый?!
В тот вечер она, наконец, позволила пригласить ее куда-нибудь выпить. 
- Ты можешь хоть минуту не сыпать идиотскими комплиментами и шуточками, и не быть так старательно вот этой всеми любимой здесь "душкой"?!
- Нет. - просто отвечает он, - Потому что, если я перестану быть с людьми милым, с большой вероятностью, я начну их убивать.
- Не приемлешь полумеры?!
- Хочешь поучить меня жизни?! - огрызается он, - Или продолжим морально разлагаться и соревноваться в саморазрушении?
- ...
- Это просто. У тебя отлично выходит! Это жить как ни в чем не бывало, когда внутри все выжжено дотла, требует моральных усилий. А упиваться жалостью к себе не трудно. Но повсюду эти несносные добрые самаритяне, готовые утешить и подставить плечо. Миру и окружающим не нужна твоя грустненькая мордашка, ты нужна им счастливой, иначе ты портишь им их картинку.
- Знаешь, таким ты мне, определенно, больше нравишься.
- Мертвецки пьяным?
- Злым...Настоящим.

В ту пору Сметвик и сам переживал не лучшие свои времена. Но зеленоглазой ведьме внезапно удалось усмирить этот дух хаоса, склонный к саморазрушению. А он спасал ее. Как умел.
Они стали жить вместе, хотя оба большую часть своих жизней проводили на работе. Но иногда он умудрялся даже что-то готовить на ее крошечной кухне.
Девушка, которую ему впервые за долгое время не нужно было бесконечно оберегать и носиться с ней, как с хрупкой чашкой из японского фарфора. Удивительная и непостижимая. Сама Война в армейских ботинках. Он в совершенстве научился развязывать и снимать их, не тревожа ее сон, всякий раз, когда обнаруживал ее уснувшую, свернувшуюся клубком на кровати прямо в верхней одежде.
Ему нравилось заботиться о ней, но его Воительница всегда была сильной и гордой. Она сняла свою броню перед ним полностью лишь однажды. Спустя какое-то время после смерти ее близкого друга. Он буквально вынудил ее позволить себе быть слабой хоть раз в этой чертовой жизни. Он спорил с ней, пока железная ее сдержанность не обратилась в крик, а крик не сорвался в рыдания. Она рычала ему в грудь невнятные проклятья, сотрясаясь всем телом и вцепившись в его рубашку с такой силой, словно ей одной она могла воскресить свою очередную потерю.

А временами они менялись ролями. И тогда это Его нужно было собирать из осколков и Его возвращать к жизни. И хрупкое (только на вид) создание становилось последним его оплотом покоя. Последним его и единственным Домом и тихой гаванью. Холодной морской водой, что смывает кровь с обожженных рук и затягивает старые раны. И Ее невесомые прикосновения прогоняли кошмары за пару мгновений до мучительного пробуждения. Хотя на самом деле, они оба спасали друг друга тогда, будучи, пожалуй, во всей Британии едва ли не единственными, кто сгодился бы на эту роль друг для дружки.
И ссорились они едва ли не больше времени, чем проводили в мире. И недоговаривали друг дружке больше, чем успевали поведать. Но того самого заветного Настоящего, с которым все вокруг так носятся, в них все равно было больше, чем в любой самой идиллической, сахарной парочке.

На ее коленях огромная миска с каким-то настоем, в котором она держит правую руку по локоть. Предплечье щедро испещрено глубокими порезами. Он молча проходит в комнату и небрежно избавляется от пиджака. Закатывает рукава и опускается перед ней на колени. Несмотря на ее протесты, он забирает у нее миску и отставляет ее подальше. С покалеченной руки падают капли настоя каких-то магических травок, смешанного с ее кровью, и распускаются на его белой рубашке грязно розовыми цветами.
- Не хочу, чтобы ты видел меня такой. – невесело усмехается она.
- Я и раньше знал, что из девушек при ранениях льется не розовая вода.
Она пытается шутить, но Сметвик злится и плохо это скрывает. Когда следующие несколько фраз опять заведут их в спор, он на мгновенье сожмет ее раненное запястье через повязку.

Девочка Война…На ее теле были целые карты былых сражений. И бесстрашная его амазонка большую часть времени, как бы не хорохорилась, была комком нервов. Всегда собранная, готовая к бою…
Гиппокарт всегда был несколько хаотичным, но духом созидания. Рожденным оберегать, исцелять и спасать. Она же скорее была природной стихией, близко знакомой с разрушениями. Ему хотелось встряхнуть эту несносную воительницу и показать ей другой мир. Где нет нужды грызть стены и разбиваться каждый раз на осколки.
Он и самому себе не смог бы ответить на вопрос, что он нашел в ней. Кроме бойкого нрава, острого ума и некоторых талантов, куда не ткни, в остальных вопросах она была едва ли не противоположностью его привычного типажа. И хотя он с лету смог бы перечислить не меньше дюжины ее самых выдающихся достоинств, он не смог бы назвать и одной, самой примитивной, причины, почему не готов был с ней расстаться так же легко, как со всеми предыдущими своими влюбленностями. И почему именно Ее он не был готов отпустить. Ни в одной системе координат эти двое не должны были встретиться. Стоит ли говорить о шансах на хоть какие-то крохи взаимных симпатий?!
Он был убежденный пацифист и порой они спорили до хрипоты об этой чертовой войне и методах ее ведения. Позже все больше ругались.
С тех пор, как они начали встречаться, его все больше пугало, с каким запалом она бросалась в любое пекло. Вскоре он был готов бросить все. Взвалить ее на плечо и утащить подальше от Лондона и от войны, пусть даже против ее воли.

- Давай уедем?! – сказал он однажды ночью ее макушке. В темноте на него заблестели два зеленых глаза. – Насовсем. Я покажу тебе мою Ирландию. Впрочем, черт с ней, куда захочешь! Лишь бы подальше.
Он уже не смотрел ей в глаза, а она продолжала молчать. Ее тонкая рука легла ему на грудь словно в преддверье долгих объяснений ее отказа. Он недовольно выдохнул под ее прикосновением, и одеревенел, словно из него выпустили что-то живое, что теплилось какой-то и без того вялой надеждой.
- Все еще веришь, что сможешь сожрать всех своих врагов? – зло спросил он, обращаясь куда-то в потолок.

И он не смог больше ждать, когда она, наконец, навоюется.
Сметвик отчаянно, как умел, любил жизнь. Разбитную, прекрасную и грязную, в любых ее проявлениях. Его любовь в это время жила войной. Не из агрессивного нрава и даже не из высоких убеждений. В какой-то момент эта война просто захватила ее, словно разгоряченного в пылу увлекательной игры ребенка. Личная трагедия выжгла что-то невыносимо важное. И Девочка Война самоотверженно бросалась на все новые препоны. В ее груди стучал пепел ее предков. Стучал и настойчиво звал куда-то совсем не туда.

Война, признающая свою слабость, даже матерясь перед этим, как сапожник на протяжении целой минуты, – явление куда более редкое, чем что-либо еще в магическом сообществе. Свернувшаяся клубком в его объятьях, непривычно крошечная и (не может быть!) уставшая от этой бесконечной войны. Он целует ее в макушку и печально усмехается, сознавая, какие редкие мгновения ему достаются сейчас от этой девчонки.

Она курит невыносимо крепкие и пьет из горла что-то, в чем растворяются монеты. Юная его амазонка всегда предпочитала игристым и прочим «девчоночьим» напиткам крепкий алкоголь, будь то огневиски или дешевый маггловский портвейн. И они никогда не использовали стаканы. Было что-то интимное и очень атмосферное в том, чтобы передавать друг другу бутылку и пить из горла.
В его сознании она так навсегда и осталась девчонкой-хитвизардом в форменной мантии. Острой на язык, порывистой, сложной...задумчивой и немногословной, мудрой, рано повзрослевшей и смешливой авантюристкой в то же время. Гордой и независимой, что просыпалась от кошмаров и неловко позволяла ему сгребать себя в объятья, в которых еще долго не могла уснуть. Ее образ собирался в его голове из каких-то пустяков и мелких деталей. Из разметавшихся по подушкам волос, острых ключиц, линии скул и шрамов от темных заклятий на белоснежной коже. Из ее поцелуев и прикосновений, из привычки закусывать костяшки пальцев и из какой-то уникальной, неподвластной старой школе и здравому смыслу, ее грации.

Его карманная воительница ничего не весит. Он несет ее на руках, и ее голова безмятежно покоится на его груди так, что он может чувствовать тепло ее дыхания. И быть может, действительно стоило сосредоточиться на нем, но он исхитряется нести ее так, чтобы зажимать рану, и чувствует лишь то, как ее горячая кровь собирается в его ладони, отчего в голову лезут безумные, глупые мысли. О Девочке Войне с вечно ледяными руками, которой нужны эти раны с горячей соленой кровью в них, чтобы чувствовать себя живой.
Быть может, будь все иначе, однажды он нес бы ее на руках по другой лестнице и совсем в ином качестве. Нарядную в честь их свадьбы. На второй этаж какого-то совсем другого, их общего дома, где не было бы места крови и едкому запаху гари. Пока же остается шутить, что он знаком с ее богатым внутренним миром больше, чем хотел бы.

Они расстались лет восемь назад, но попытались остаться друзьями. Все закончилась однажды без какой-то особой на то причины. И они разбежались по обоюдному согласию, так далеко друг от друга, как только смогли. Но очень ненадолго.
Она все так же ненавидит больницы, и по-свойски вламывается вместо Мунго к нему домой в любое время дня и ночи за первой медицинской помощью, или просто, когда становится совсем погано, поговорить.
И всякий раз они играют одну и ту же пьесу. Он, залечивая ее новые раны, в шутку обещает Не приставать и Не терять рассудок от вида ее ключиц. Она каждый раз нехотя расстается с каждой деталью гардероба, что мешает ему оказывать ей помощь. Всем видом демонстрируя ему, что это нежеланное одолжение, которое он столь бесцеремонно выторговал у нее в обмен на все эти «Мерлин, я уже видел гораздо больше!» Просто строптивая дева в логове Чудовища. Очаровательно!

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Этот чертов мир сдался. Этой ночью он перестал существовать. Где-то за этими стенами сейчас догорают руины Лондона и Рима. Мировые столицы и чудеса света обратились в прах. Последние крохи жизни на планете сосредоточены в этой комнате. За дверным косяком вместо кухни плещется бескрайний космос. Вкус пепла привычен настолько, что эти двое умеют им дышать. Через боль. Подниматься, собирая в кучу переломанные кости и швырять себя о новые камни. Стены, мостовые, скалы...В кровь, на мелкие осколки. Это трудно объяснить кому-то еще. Невозможно. Последняя на этой планете ночь играет по своим правилам. Здесь прикосновения когда-то самого дорогого человека оставляют ожоги хуже раскаленного железа.

Они неплохо изучили друг друга. Быть может, даже слишком хорошо. Потому что теперь видят друг друга насквозь. Что у них там сейчас - черт ногу сломит, но что-то точно достойное двух людей, склонных к саморазрушению и неразумным поступкам. Придумаем вместе! Хоть «друзей с привилегиями» можем устроить, если будет настрой)

Я не знаю, что именно удалось мне донести всем этим текстом, но даже если вы в нем увидели что-то совсем иное и свое, это тоже огонь!)
Если сухо и по фактам: В 1972м Мунго стали охранять хитвизарды, и тогда же зародились эти отношения и продлились предположительно 2-3 года. В жизни Сметвика это вообще единственный столь продолжительный его роман. Была мысль довести его едва ли не до помолвки)
Воительница – леди боевая и прекрасная. Ее при желании можно совместить с кем-то из орденских девушек вроде Доркас или Гестии (они там где-то даже по какой-то акции шли).
Ее история, происхождение и все остальное, включая внешность, полностью на ваше усмотрение. Только не Роза Тайлер, умоляю!
Кого она потеряла: родителей, брата или любимого, тоже решать вам. Это не то чтобы критичный момент, но мне она виделась именно немного поломанной этой войной. Гиппократ на момент их знакомства тоже пребывает в полнейшем раздрае. И мне коварненько захотелось свести двух этих колючих и поломанных созданий вместе во имя чего-то прекрасного)

И считали ворон, и сжигали мосты, и плевали в колодцы,
Потому что мы были - бедовые юные боги.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Заглядывайте в гостевую, Прекрасная! А там, если понадобится, куда-нибудь переместимся)


Пример поста будет за другого парня

как если бы гроза могла поцеловать.
ты моря под дождем раскрытая тетрадь,
а я курю и глаз не отвожу с причала.
казалось, больше мир меня не удивит.
у демонов моих ошеломленный вид.

Он понимает все без слов. Слышит уже в том, как вопрос остался без прямого ответа. Видит во взгляде. И его секундное изумление умещается в паре едва различимых движений. В том, как взлетают вверх брови, в повороте головы, в том, как не срываются с уже открытых губ новые слова. Он ляпнул это просто так. Уверенный, что Гестия Джонс никогда и никому не даст себя в обиду, и оттого, вероятно, желавший пристыдить ее чужой болью. И менее всего уместная сейчас, слабая усмешка срывается на выдохе. И Лестрендж чувствует, как его привычно затопляет злость. На типа, которому он уже пообещал в своей голове изощренное возмездие, и на саму Джонс, что допустила такое. И где-то, совсем едва различимым фоном на самого себя. За то, что позволил обстоятельствам сложиться так, и, вероятно, столь иронично, даже мог стать причиной таких метаморфоз, приключившихся с Воительницей. И воспламенившееся его нутро мигом выдает самое худшее, что можно было бы произнести сейчас вслух. Самое формально уместно, но то, что Джонс, вероятнее всего, приведет в ярость. И он отлично это знает. Обругай ее за бесхребетность, да хоть примени заклятье – то, что нужно! Джонс живет на подобной энергии. И потому он приберегает свою злость до лучших времен и совсем для другого человека. И отлично понимая, что он говорит и кому, плохо пряча эти крохи ехидства, он одними губами произносит едва различимое, но очень искреннее и полное его почти_раскаяния:
- Мне так жаль…

Когда-то очень давно, в какой-то другой своей прошлой жизни, Лестрендж был красив и отлично это знал. Он был обаятелен, остроумен и невыносимо самоуверен. Слыл несерьезным, но кто не простит милый грех юному и неглупому джентльмену, да еще столь галантному и велеречивому. Его нахальство и гасконские повадки сходили ему с рук. Юный Рабастан был неотразим в своих небрежных жестах, в своей природной и непринужденной грации. В том как легко ему все удавалось. Прекрасное, долговязое изваяние с тонкими, острыми и правильными чертами. Аристократ и революционер, полный духа противоречия. Он одинаково естественно смотрелся в высокосветских салонах и низкопробных кабаках. «Мнит себя Тулуз-Лотреком» - иронизировал Рудольфус на этот счет. Хотя скандал Лестрендж младший мог с легкостью учинить и там, и там. Он любил шокировать, злить, привлекать внимание. И едва ли не главным талантом его была способность заставлять людей прощать ему все эти его выходки. Возможно, виной тому было его диковатое обаяние и врожденная притягательность. Он легко завоевывал расположение женщин. Мужчины же с ним либо соперничали, либо, много реже, добивались его дружбы. Люди для него всегда были предметом развлечения. Прекрасные леди, достойные и нескучные враги, его крошечная армия прирученных мальчишек, за которых одни звали его Ловцом юных душ, а Рудольфус прозвал Крысоловом.
Он всегда чего-то желал. Лестрендж был коллекционером. Он коллекционировал людей и впечатления. Чувства, что ему удавалось вызывать, становились его собственностью. Их гнев принадлежал ему. Их изумление – становилось его энергией. Все равно что дух, который постоянно требует новых подношений. Хитрый, разбитной и преисполненный чувства собственной неотразимости. И роковой этот божок был большей частью его личности. Сильнее любых юношеских сомнений и переживаний, которые обычно преследуют неокрепшие организмы в том нежном возрасте. Лестрендж не сомневался. Он шагал в любой омут, убежденный, что его обаяние в нужное время околдует и старушку Судьбу, и саму Смерть, если потребуется.
И это не было пустой бравадой. Он просто предпочел однажды в это верить, получив за этот выбор бесценный дар. Все сбывалось. Он был неуязвим. Так долго…

- Почему танго? – Джонс честно пытается не хихикать, но количество выпитого ими в этот вечер вина не помогает ни ей в этом благородном порыве, ни ее учителю.
- Хочешь скакать в контрдансе? …В танго нельзя ошибиться. Если что-то не выходит, делаешь вид, что так и хотел, и танцуешь дальше. Отличная житейская философия, если угодно. Делай то, что тебе нравится и не жалей об ошибках.
И он никогда не сожалел. В его жизни и впредь не найдется места раскаяниям старого палача. Но он всегда жил в том бешеном темпе, чтобы не оглядываться и не думать. Пока жизнь однажды не остановилась против его воли.
- Рабастан! – юный Крауч скулит в соседнем кресле, но Лестрендж не отвечает. Среди собравшихся он выглядит беззаботнее всех.
- Что будет, то будет, Приятель…Лишь бы нос не зачесался, - бросает он невозмутимо. Руки их надежно пристегнуты к подлокотникам. Он даже знает, что эта дурная, глупая шутка могла понравиться сейчас Рудольфусу, что сидит по другую руку от него. Не потому что это очень тонко и остроумно. А потому что это часть такого дивного фарса! Но он слышит лишь как Крауч в соседнем кресле начинает плакать.   
Все это никогда не было притворством. Не было ширмой. Лестрендж с беззаботностью мальчишки верил в свою неуязвимость перед роком. Но выдумав когда-то на пару с Элоиз их Игры в богов, и скармливая в них очередную жертву неведомому коварному божеству, все же представлял на задворках сознания, как тем самым подкупает его. Продлевает срок отведенной ему благосклонности. И вот, лишь единожды замешкав перед таким привычным выбором, он нарушил одно из неписанных правил.
Или все дело все это время было в тебе, Джонс?! Ты всегда видела меня иным. Настоящим? Злым, как ты однажды призналась. Таким я тебе достался в те времена. И уж точно по совсем необъяснимым причинам именно таким всегда нравился тебе больше.
Так разве что-то значат тогда выбранные стороны, Джонс?! Разве при таком раскладе такое пошлое «Мы» не важнее всего этого? Не выше?! Сможем ли мы однажды стать если не вновь любовниками, то вновь равными, Джонс? Я бы, наверное, хотел этого…

В его голове все еще роятся невысказанные фразы, но какая-то часть его больше не желает вести этот разговор. Тем более, говорить о хитросделанном хитвизарде. Но… «Он просто позволил мне забрать тебя!» – произносит снова Лестрендж в собственной голове таким тоном, словно это все объясняет и полностью исчерпывает вину бывшего супруга Джонс. Предположим, он поднатужился, сложил дважды два и сообразил, кто я. Он достаточно просвещен. Но будь это любой другой мой «коллега», он приложил бы чуть больше усилий? Или мне в самое ближайшее время довелось бы взглянуть, как теперь пытают тебя? - произнеси он это вслух, и это «Теперь» стало бы таким неуместным. Он понял бы это сразу, как только вопрос сорвался бы с губ. Так о каком равенстве может идти речь..?! До конца своих дней избегать при встрече острых углов?! Компромисс не предусмотрен.
- У вас есть какое-то странное клише о семьях вроде нас. – сказал он ей однажды, - Где человек человеку волк. Холодные, фригидные матери, деспотичные отцы, подневольные браки. Сплошная Диккенсиада. Ты будешь удивлена, но мы заботимся друг о друге. И переживаем за тех, кто нам дорог. Каждый как умеет…

- Иди ты к черту, Пижон! Где-то тебя ждет толпа девиц, которые тают от таких жестов, а я тебе не дама в беде! Я могу за себя постоять. И сама могу со всем справиться.
- Я знаю. – просто отвечает он.
- …
- То, что ты Можешь, не означает, что ты Должна со всем справляться сама, Джонс. Считай меня старомодным. Но всем нужен кто-то, кто…будет на их стороне.

Ты для меня не принадлежность
Я для тебя тоска и нежность
Дай мне обнять тебя заснеженную
Дай бог понять, кто мы такие

Однажды я внезапно осознал, что в моей жизни на этом самом знаменитом фронте никогда не было ничего настоящего. Кого-то, кто хотя бы гипотетически мог бы быть со мной, не имея причин и обстоятельств, мешающих этому.
Совсем мальчишкой я был влюблен в Андромеду и всегда знал, что останусь для нее другом и братом. Также как Элоиз осталась бы для меня в этой странной роли заклятой подруги с привилегиями. И я любил Эллинор, отлично понимая, что ее демоны никогда не покинут ее, и напротив, однажды заберут ее у меня. Даже мое непродолжительное увлечение перед самой нашей с тобой встречей было заведомо обречено. Задолго до того, как были объявлены победители в том пари.
И я любил Тебя, Джонс. Зная лучше, чем когда-либо прежде, что все временно. Что все рухнет. И будут пострадавшие. Потому что в мире нет подходящего компромисса для того, что я сделал.
Завтра не существует – всегда всех уверял я. Только сейчас. Carpe diem! Я всегда выдумывал самые сложные комбинации, будучи заранее уверен в собственной победе. Но то, что не задумывалось Мною как еще один спектакль – все равно всегда им являлось. Кто-то куда более искусный и могущественный дергал за ниточки и сочинял либретто. Мне оставалось лишь подыгрывать ему и успевать получать удовольствие от происходящего.

Я никогда не видел себя в роли благообразного семьянина. Не представлял даже в роли безобразного семьянина. И никогда я не загадывал для себя целую жизнь с одной единственной женщиной, но порой, казалось, мог ее представить. Я знал, что моя Андромеда никогда не сможет увидеть во мне кого-то, кроме лучшего друга. Но мог себе представить в ту пору наш брак. Несовершенный и формальный, но не хуже многих других. Я мог представить нашу жизнь. Я мог представить жизнь даже с Элоиз. Бесконечную, безумную карусель, порочную и разбитную. Нам не наскучила бы эта дивная игра. Ставки выше, всех в огонь. Мы уничтожили бы друг друга однажды, мирно или нет. И вновь я знал, что сражаться каждое мгновение и соперничать – утомительно и жалко. Но я смог бы так жить. Быть может, приручая понемногу это жестокое божество и одамашнивая.
Эллинор была ребенком. Еще одним омутом, в который я бросился из собственного безрассудства. С ней я впервые не ожидал ничего. Я не загадывал вперед, уповая на случай и провидение. Я не ждал, что все кончится хорошо, старался вовсе не думать. Элинор была тем самым случаем, когда исход был известен и предрешен еще до того, как я задумал эту авантюру. Эстер же и вовсе не должна была попасть в этот список. Еще одно жестокое пари на радость моему черноволосому, злому божеству. Но одичавший и разбитый, я потерял контроль. Едва ли мы с миссис Монтгомери могли составить счастье друг для дружки, но обошелся я с ней, пожалуй, хуже всех.
Но с Тобой было сложнее всего. Во всех отношениях. На холодный рассудок Тебя в этой роли можно было бы представить самой последней. С Андромедой или Элоиз, как бы не были они не похожи, мы были сделаны из одного теста. С первой мы были бы добрыми союзниками, со второй – непримиримыми соперниками до конца своих дней. Элли и Эстер были теми, кого я оберегал бы и защищал (Самого сейчас воротит!). Стал бы той самой каменной стеной из унылых клише. Я стал бы более земным и спокойным. И возможно взвыл бы от тоски однажды, да повторил бы подвиг Синей Бороды. Но мне досталась Гестия Джонс. Сама Война в женском обличие. Если не горит ярким пламенем, то тлеет от своих горестей, и не знаешь, что хуже. Ершистая и совсем непокладистая воительница. Было что-то столь ироничное в нашем дуэте. Но безусловно прекрасное. И я (так жалко и бездарно) тоскую по Нам, Джонс!
Пальцы резким движением стягивают бинт на ее талии в почти издевательский маленький бантик. И Лестрендж чему-то усмехается.

ты молодой циклон, я опытный солдат.
вон там, с набитым ртом, за нами ходит ад,
циничен и учтив, как свадебный фотограф.
но разве для тебя запреты и края.
и если вдруг любовь, то вся она твоя,
немедленно, без слёз, сомнений и итогов -
поэтому бери, тут на десятерых.

Опустив шутки про то, что «теперь он вынужден просить ее руки», Лестрендж, все также молча, предлагает ей свою левую ладонь. Даром, что на его запястье красуются такие же ожоги. И когда Джонс все же подает ему свою руку, капкан его пальцев некрепко смыкается на запястье девушки. Теперь он может «подслушать» ее пульс. И тут же провоцирует его, из какого-то неуместного порыва былого самоуверенного парнишки. Подается вперед и прежде, чем нанести остатки мази, слабо дует на ее ладонь, туда, где Джонс (виртуозно умеючи) успела учинить новые повреждения.
Разбитым калейдоскопом сменяются сумбурные витражи в памяти. Сумрак ее спальни и чертовы доки, осколки ее смеха и прикосновений, запах горячей кожи и печеных каштанов. Горящие зеленые глаза и вздорный завиток у основания черепа, что пахнет тем самым Единственным домом. И вдребезги тарелки, и цепкие пальцы сминают материю рубашки на груди. Девочка, что состоит из огня и молний, и дух холодного, штормового моря в костюме-тройке. И то, как однажды он вновь окликнет ее в старых доках этим своим тихим «Привет, Ведьмочка!», забытым и навсегда въевшимся в кожу одновременно. И то, как когда-то еще, в другой, новой жизни, он будет петь по вечерам старую французскую колыбельную маленькой зеленоглазой девчонке дивной красоты.

Улыбнитесь мне вслед ледяными глазами,
Утопите печаль в терпком черном вине;
Я всегда буду рад снова встретиться с вами,
Даже если опять на войне!

0

10

НЕЖНО ЛЮБИМАЯ ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА


Miriam Strout  |  Мириам Страут
"Я буду молиться за тебя, милая, Ты будешь думать, что просто везет."
https://img.wattpad.com/45bf022a4d7ae385c31703ed1da511150eae6a8f/68747470733a2f2f73332e616d617a6f6e6177732e636f6d2f776174747061642d6d656469612d736572766963652f53746f7279496d6167652f61622d4a42714c6b50444b6564673d3d2d3435373236373637392e313464643863616133333336353831383539303636383339323030382e676966  https://64.media.tumblr.com/2e310842402e72b5ded060d5067d27df/tumblr_inline_p7nbzbtDYJ1qlt39u_540.gif
магглорожденная, ок. 29 лет, целительница | Jenna Coleman или Keira Knightley


ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Она умела его смешить. Среди сотен других ее достоинств и особенностей. Милых и забавных, и тех, от которых порой он в шутку выл и бился лбом об стол...Она умела его смешить. Как бы не было у него погано на душе. И это станет едва ли не единственным, что сможет он выдавить из себя, чтобы объяснить кому-то...Потому что остальное все уж точно не для них.

Мириам Страут. Его ангел, посланный с небес на эту землю, чтобы не дать ему зачахнуть от тоски и уныния в этой обители недугов и склянок с зельями. Удивительная эта девчонка появилась в госпитале в начале семидесятых. Юная ведьмочка тогда только решила стать целительницей. Сметвик же уже окончил стажировку. Был юн, нахален, самонадеян и неотразим в своем мальчишеском бунтарстве.
Они почти сразу поладили. Не поладить с Мириам совершенно невозможно. И пусть со Сметвиком они, казалось бы, сошлись на почве схожести темпераментов, но с тем же успехом Страут покоряла и самых непробиваемых больничных персонажей, что царапали носами потолки коридоров старого госпиталя. Это был необъяснимый феномен. Эффект Мириам Страут.
Таких людей, как Мириам, мало. А может и вовсе, больше нет. Таких искренних, настоящих и очень родных, словно ты знаешь их целую вечность. Рядом с ними всегда тепло и тебе невольно кажется, что у таких людей всегда все будет хорошо. Иначе просто и быть не может. И когда это оказывается не так, ты готов свернуть горы, чтобы все исправить. Даже если это невозможно. Всем твоим самым разумным доводам суждено осыпаться пылью, когда эти глаза наполняются слезами. Сегодня и всегда отныне.

Она не была похожа на тех девушек, которые обычно ему нравились. Он все больше волочился за длинноногими, волоокими медсестрами, что кокетливо хлопали длинными ресницами. Он красиво ухаживал за ними, включая на полную все свое обаяние, и рассыпался в комплиментах. С ней же он был мил и приветлив, как с какой-нибудь младшей кузиной, но это все было не то.
В ней не было той взрослой, женской грации, она скорее подкупала каким-то своим, еще подростковым очарованием. Но и в них, тех чьи волосы строго зафиксированными идеальными волнами струились по плечам, не было того, что было у Мириам. Что-то в ней восхищало его куда больше, нежели их умудренная жизнью стать и ленивая красота. Тогда он еще не был в нее влюблен. Не был даже очарован, как обычно бывал. Но она становилась ему все более интересной.
Он любил наблюдать за ней. В ее возрасте быть бы ей легкомысленной и влюбленной в эту чертову жизнь без памяти. Но она была личностью куда сложнее.
При всей своей разговорчивости, она надежно хранила свои тайны. Трогательное и добрейшее создание, она была одинока, но в этом одиночестве научилась жить. Научилась ни на кого не полагаться. И дала себе обещание никогда не оглядываться назад. Столь загадочные, прекрасные создания не вырастают из доморощенных принцесс. Не из тех, что произрастают в тепличных условиях под неусыпной опекой родителей. Нет, такие как Мириам вырастают Вопреки. Вопреки чужим планам и любым проискам. Немного обрастают попутно шипами, но стоят тысячи миловидных и постановочно трогательных в своей вымуштрованной застенчивости цветочков, которых обучили складываться в книксен и опускать глазки в нужный момент. Такие как Мириам великолепны в своей решительности и броне. И оттого, когда, сбросив шипы и открывая душу, будь это всего лишь трепом во время ночного дежурства, они протягивают тебе себя на открытой ладони, это стоит всего, что с тобой когда-либо приключалось...

Они со Сметвиком были одинаково неуклюжи в своих попытках быть независимыми от своего прошлого и друг друга.
Он восхищался ей. Остроумной, обаятельной, мудрой и какой-то по-особому доброй. Без этой плещущей через край любви к любому ближнему, случайно оказавшемуся на расстоянии метра. Потрясающей собеседницей и к тому времени уже своей близкой подругой. Чудесной молодой женщиной, наконец.
Он любил наблюдать за ней, смешить ее и сподвигать на глупости, которые, стоит отдать ей должное, она с небольшой порцией формальных возмущений, всегда мгновенно поддерживала. Он любил ее смех и привычку в лицах передразнивать тех, о ком она бралась что-то рассказывать, когда он хохотал до слез. Любил линию ее плеч, горячие руки и ямочки на щеках. И приходил в совершенно детский восторг, когда она делала какие-то милые глупости, которые не принято делать в обществе и не боялась косых взглядов.
Они никогда не ссорились. Только ругались. Почти в шутку. Больше спорили и препирались из-за какой-нибудь ерунды. Или чего-то куда более весомого, что они нарочно превращали в ерунду. Это была часть какой-то исключительно Их игры. Он мог в конце рабочего дня отыскав ее в одной из палат, болтающую с пациентами, бесцеремонно прервать ее беседу. Он ставил ей диагноз: "Острая форма трудоголизма", и несмотря на все протесты, взваливал ее на плечо захватом пожарника, чтобы опустить лишь на лестнице, где она обрушивалась на него колючими своими кулачками и тирадой о том, как это было невежливо. Она любила передразнивать его и греть ледяные свои после улицы руки, запуская их под его джемпер, пока он с литературной руганью извивался в наивной попытке спастись от обжигающих холодом прикосновений.

Гиппократ никогда не был застенчивым. Он скорее был слишком незастенчивым. И дело тут было вовсе не в нерешительности. В своей затянувшейся беспечной юности он не к добру овладел в совершенстве мастерством отпускать близких ему людей. Отпускать быстро привыкаешь. Особенно тех, за кого следовало бы хвататься изо всех сил.
И он снова и снова отпускал Мириам. Так и не решаясь вступить в эту реку во второй раз. Он был убежден, Мириам нужен какой-то хороший и славный парень. И сам же заочно отчаянно его возненавидел задолго до того, как таковой появился на горизонте.
Он упрямился и протестовал всем своим существом, не один месяц ловко уворачиваясь от всех разговоров доброжелателей. И видел ее лицо вместо черно-белых строчек своих книг. С ней сравнивал каждую ведьму, встретившуюся ему случайно, и все они ей уступали. Высокие, статные, те, что заставляют мужчин терять остатки разума, бледнели и сливались с серым этим городом.
Очень долго, уже разбитый однажды, он боялся даже себе признаться в собственной влюбленности в Мириам. Но от одной мысли о ней всякий раз расплывался в теплой улыбке. И тогда она призналась первой.

«И ещё вам пора в третий раз в дурдом, если вы ещё не заметили, что я люблю вас..» ©
Гиппократ давно избегал серьезных отношений. Только если в юности это было похоже на какой-нибудь спешный вальс, еще не лишенный грации. Теперь же Сметвик больше походил на боксера, который уворачивается от ударов, словно одно даже легкое прикосновение может стоить ему жизни. Всякий раз, когда его романы грозили перерасти во что-то серьезное, у него обострялись клаустрофобия и кессонная болезнь разом. Он шутил про «тяжелейшую аллергию на матримониальные отношения». Заверял, что твердо намерен никогда не жениться, а купленное однажды кольцо давным-давно сдал в ломбард, вместе с совестью, трезвостью и остатками здравого смысла.

- Сама эта система оценки людей по универсальным шаблонам их пригодности в быту унизительна! Жена-кухарка, жена-друг, мама, выгодное приобретение...Ровно то же и с мужчинами! Один умеет приколотить полочку в ванной, другой банкир, а у третьего зеленые глаза, которые подходят к новым туфелькам. Я упраздняю эту систему и, вообще, брак! - в запале своей несерьезной бравады он увлекается и повышает голос.
- Твои глаза, кстати, недурственно сочетаются с моими туфельками! – улыбается Страут.
- Я завещаю тебе их после того, как умру в гордом одиночестве. К старости я стану совсем несносен. Пока мои сверстники будут кормить в парке уток в прудах, я буду сидеть на другой скамейке и задирать молодым девчонкам юбки сквозняками из моей волшебной палочки.
Он салютует ей бокалом и хоть прикладываясь к вину заставляет себя замолчать. Словесное недержание его этой ночью приобретает какие-то совсем неприличные масштабы. И завтра, вероятно, осознав все на трезвую голову, он будет с этой же головы рвать волосы. Но он растаял в ее компании и стек в собственный бокал.
Они «отмечали» расставание Мириам с последним ее увлечением. Рыжеволосым аврором, косой сажени в плечах, добродушным и восторженным, словно щенок золотистого ретривера. В мимолетные их встречи, когда Сметвику доводилось перекинуться с ним парой фраз, Гиппократ со своим джентльменским набором из сарказма и черного юморка всякий раз ощущал себя рядом с этой англеоподобной сущностью хтонической тварью из преисподней с чешуйчатыми крыльями.

Целители не терпят слова "врач". Для них это синоним безумца с ножом, не способного исцелять и от беспомощности своей принимающегося резать людей, подобно средневековым врачевателям, увлекавшимся кровопусканиями. Ты часто называешь себя врачом. Но ты, Страут, Целительница куда больше, чем все мы. И не потому, что так написано в твоей трудовой. Пиши администрация госпиталя в этих бумажках правду, добрую половину документов не стоило бы детям показывать. Пока мы латаем раны и недуги, ты не забываешь побеспокоиться еще и о том, кто остается за чертой видимых повреждений. Временами я сам такой же, и сейчас мне кажется, я научился этому у тебя.
И ты спасла Меня. Знаешь, за всей этой бравадой: флиртом с сестрами, бесконечными непродолжительными романами и всеми безумными моими авантюрами, прячется самый обыкновенный трус. Он не так много раз по-настоящему влюблялся. Но всякий раз все это заканчивалось грандиозным его поражением. И этого оказалось достаточно для того, чтобы он совсем стал избегать этой затеи.
Тебя полюбит другой. Тебя нельзя не полюбить. Твой смех, твои глаза. Ты одна в целом свете умеешь Так улыбаться одними глазами. Я первым запру в одной из дальних палат для душевнобольных того, кого не покорит Мириам Страут. Удивительная и непостижимая. Одна на весь этот наш мирок. И совершенно безумна, если при всем этом тебе понадобился я.
Я не верю в то, что для каждого на этой планете есть только одна половинка, но уверен, что существует какая-то статистика, подтверждающая мои мысли. Согласно этой теории, у каждого мужчины есть женщина, лучше которой ему не найти. Им не обязательно быть вместе для этого. Не факт, что он ее достоин, а возможно, он вовсе не смог ее добиться, но у каждого есть та, с которой он сравнивает остальных и которую не в силах забыть. У каждого должна быть своя Мириам Страут.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

"А ты возьми его под крыло, Птица. Не то считай пропал твой рыцарь."
Все что известно о Мириам канону: в 90-х она занималась "долгосрочными" тяжелыми пациентами, с небывалым терпением и трогательной заботой, находя подход к каждому.
Еще была странная история с дьявольскими силками в горшочке, но с ней мы будем разбираться позже)

Мириам и Гиппократ - та самая парочка лучших друзей, о взаимной влюбленности которых очень давно понимают все вокруг, кроме них самих. Вернее, они были такой парочкой лет пять-семь назад. С тех пор, полагаю, успели в полной мере все осознать, еще больше преисполниться светлым и прекрасным чувством…и, не сговариваясь, твердо решили, что должны быть исключительно друзьями.
Эта история длится очень давно, и мне представлялось, что они успели побывать в самых разных состояниях. Долго отрицали свои чувства, боялись разрушить дружбу, пускались в отношения с другими людьми…возможно, пытались встречаться. Отталкивали друг друга и снова притягивались. Ревновали, злились, но всякий раз в самые трудные времена шли неизменно друг к другу за утешением.

У этой истории открытый финал. Я не знаю, нужен ли им хеппиенд, или некой продолжительности роман и болезненное расставание рано или поздно. Или может быть, третье лицо, с которым Мириам найдет свое истинное счастье, а я получу ценный жизненный урок. Я бы предложил, чтобы, пройдя весь этот путь, герои сами приняли какое-то решение. Давайте придумывать и писать это вместе!
Я лично вас готов хоть со свадьбы вашей выкрасть в последний момент, вовремя осознав, каким был идиотом и какую девушку чуть не потерял! Была бы на то ваша готовность подобное играть)
Так или иначе, Гиппократ давно безнадежно влюбился и пропал. Но запросто мог рассудить, что он не особо хорош для серьезных и долгих отношений. Он в последние годы утвердился в мысли, что кроме целительства, в целом уже давно мало для чего в этой жизни пригоден, и словно АнтиМидас, только портит все к чему прикасается. А Мириам нужен какой-то хороший и славный парень. Он пожелал ей его и сам же заочно отчаянно его возненавидел.
Готов быть тайным обожателем, верным вашим рыцарем, лучшим другом, преисполненным житейской мудрости старшим коллегой с нужной долей бытового медицинского цинизма, жилеткой и всем, кем еще только пожелаете. Готов быть бит вашими ухажерами за то, что такого засранца любит такая женщина, а я не ценю. На все готов, только приходите!)

На самом деле, на вас уже есть одна заявка от Андромеды (на нее в свое время приманился я), но на правах влюбленного я решил представить еще и свой взгляд)
В процессе написания я немного разошелся с мисс Тонкс в показаниях, но я, признаться, в этом не вижу большой проблемы. Я убежден, что заявки нужны, чтобы вдохновлять идеями, а не диктовать условия. Поэтому если эта история вам откликается, вы можете сделать Мириам своей. Наделить ее любыми качествами, которые сочтете уместными, написать ей любую другую историю. Происхождение мне так же совершенно не критично.
Внешности также две, потому что ее образ в моем сознании варьируется в диапазоне от очаровательной, гиперактивной и этакой неунывающей «Лу Кларк» - Джены Колман в этом случае (Клара, моя Клара!) до тонкой, чувственной и едва уловимо печальной Киры Найтли (вроде Сесилии из «Искупления»). И, конечно, вы можете предложить кого-то своего. Пусть Мириам станет полностью Вашей)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Я аки Истина всегда где-то рядом) Проявляйтесь в гостевой и придумаем, как еще списаться, если будет нужно)


Пример поста одного влюбленного оборотня

И улыбка горло дерет и хочется завыть.
Ты ведь знала все наперед. Мне стало можно пить.
Хочешь быть красивой сейчас. И осенью в очках.
Это капли в крышку стучат...Придется жить, а как?
И дальше будут строить, видишь, план...
И город будет совсем сад. И как часы идут мои дела.
Стрелками назад.

Люди вешают друг на друга ярлыки и сами увешаны ими так, что уже ничего не видят. Однажды я сорвал их с себя. Все те, что навешали на меня за долгие семнадцать лет. Разом. С кожей. Но я лишь освободил место для новых.
Я убедился в том, что свобода – миф. Сказочка для восторженных максималистов. Одновременно их Божество и демон-искуситель, подстрекающий бросаться в авантюры и саму преисподнюю. Свободы не существует. Покуда ты живешь среди других людей, будь добр, вести себя так, как того от тебя ждут. Пусть в ничтожных мелочах, но никто не свободен.

Он отступает на пару шагов, убедившись, что она пришла в себя, чтобы попытаться повторить ее подвиг. Его душит больничный, едкий дух, которого здесь уже нет. Но он есть в его голове. Забирается под кожу, пропитывает ненавистным запахом одежду. И следующие секунд десять Кэттермоул больше напоминает восставшего из могилы мертвеца, нежели благородного спасителя юных впечатлительных особ.
- Это не розы, это…неважно – глухо пытается поддержать он беседу и умудряется даже выдать кривенькую улыбку, чтобы придать беспечности своему тону.
Хорош рыцарь! Едва начал оказывать первую помощь и сам готов рухнуть без чувств. Он встречается с ней взглядом и забывает о душной палате, серовато-белом потолке и натужных улыбках, которые, словно розгами, рассекали кожу, оставляя новые раны. Ты бы знала, что сказать, верно?! Ты всегда знала…
Он разглядывает ее, позабыв все приличия. Впервые за вечер, не короткими брошенными «случайно» взглядами, а пристально. Жадно вглядываясь в каждую мелочь, отчаянно запоминая каждый изгиб. Он взял бы свои слова про красные волосы, «которые нравились ему больше» назад. Она прекрасна.
Из груди его невольно вырывается смех, когда она поминает издевательства над котом. Короткий, но почти восторженный смешок. После которого он совершенно неведомым чудом умудряется произнести про себя, а не вслух: Люблю тебя..!
Он не скрывает своего восторженного взора. И это провал, Декстер Кэттермоул! Поражение на всех фронтах. Ты проиграл самому себе, парень. Выстроил за девять лет высоченную стену и теперь, присыпанный ее пылью, стоишь среди ее обломков. Глупо же, вероятно, ты выглядишь… Но глупее будет твое выражение лица, когда закончится этот вечер. Вспомни! Не то, как счастлив был рядом с девочкой в армейских ботинках. Вспомни, как пробовал на вкус стены вашего подвала. Как пытался прогрызть себе ход. Сожрать родной, отчий дом вместе со всеми его обитателями. Вспомни и беги в лес, Чудовище, покуда не опали все лепестки.
- Обращайся, - улыбается он. И восторженный взор его заметно меркнет. От упоминание колдомедицины его и вовсе передергивает, но он усмехается почти естественно и искренне: - Мне никогда не шли их аляповатые халаты.
- Ну хорошо, - вздыхает Хейли. – Вечер начался не лучшим образом, поэтому давай так – ничего раньше не было.
Не лучшим образом, разумеется! – усмехается он. И тут же его усмешка нелепо каменеет.
А Чего Ты Ждал..?
- Как пожелаешь. – внезапно легко соглашается он, сбрасывая нахлынувшее минутой ранее наваждение. И улыбка становится шире. В иступленной, притворной жизнерадостности, в бутафорском веселье. Он почти верит в них сам. И улыбается словно умалишенный, когда в грудной клетке разрывается что-то с оглушающим взрывом. Разлетается сотнями осколков, вонзающихся во все, до чего только могут достать.   
Все, как и было задумано! Верно, Умник?! Все, как ты хотел! - почти вопит кто-то в его голове.
Он слабо усмехается и оглядывается. Он стоит в самом центре слабо высвеченного островка веранды, словно на сцене. Впору раскланяться под громом оваций! Не переставая усмехаться своим мыслям, он отходит еще дальше. Вновь запрыгивает на перила, точно напротив Хейли и вновь устремляет на нее свой взгляд. 
<...>
Чтобы перестать на нее таращится хоть на мгновение, он принимается изучать цветы за своей спиной, обернувшись через плечо. Те самые не_розы, которые кто-то там холит.
- А кто говорил, что они приняли это спокойно?! – улыбается он, не поворачиваясь, словно озорной мальчишка, который гордится удачной своей шалостью. В то время, как все, наконец, повзрослели, умницу и отличник Декстер Кэттермоул обратился во вздорного, непокорного отпрыска. Запоздало и несвоевременно. Но дышится легче. И он смеется.
- Серьезно! Я скучал по вот этому «Декстера в Министры!»…Вкратце: Они это пережили.
По-разному. Она душила меня в своих "утешающих" объятьях первые недели две. Неуклюже гладила по голове, жалея "ее несчастного мальчика", роняя мне на макушку скупые слезинки.
Он же носил невидимый траур по парню с его фотографий, выставленных для публичной гордости. Не заговаривал со мной и не мог заставить себя подать мне руки. Мои родители всегда лучше других умели помогать своим детям почувствовать себя еще большим ничтожеством, чем они себя таковыми считали самостоятельно.
Самое же смешное, я внезапно понял, что стал бы прокаженным при еще десятке раскладов. Если бы не окончил школу на Превосходно, не выбрал бы работу, которой от меня ожидали. Стоило мне нарушить их план, и мой отец справлял бы по мне тот же траур. Возможно, чуть более гневно. Ликантропия была унизительным недугом, но благородной причиной, снимавшей с меня ответственность. И он захлебывался своей беспомощностью. Будь я легкомысленным идиотом, спустившим свои "таланты" в унитаз, он мог бы обрушиться на меня своим праведным гневом, но я был "несчастным мальчиком". За моей спиной была заламывающая руки мать, утирающая горькие слезы, и еще двое его детей, которые в этот ужасный в его жизни период, приняли не его сторону. Я же, оценив все, превратился в ехидного поганца, который лишь провоцировал его. За ужином и за воскресным обедом. Я обжился в его кабинете, каждый вечер с нескрываемым удовольствием уступая ему место в Его кресле, в которое, пересилив себя, он опускался после меня. И в его стиснутых зубах и гробовом молчании за столом было больше правды, чем во всем елее, которым он лакировал меня чертову тучу лет до того.
Я много узнал тогда. О себе и о своей семье. О моих друзьях. Я узнал, Волчонок, что меня тошнит от людской жалости пожалуй еще больше, чем от запаха лекарств. Я внезапно осознал, что не было никогда того Декстера, которого в шутку пророчили в новые Министры. Не существовало отличника и старосты, иначе он не канул бы в небытие под весом обстоятельств. Но здесь и сейчас, даже когда "ничего раньше не было", -
усмехается он и вновь встречается с ней взглядом, - я чувствую, что жив. И рад осознать, что я существовал на этом свете с Тобой.

- А ты кажется,  счастлив, что все с родителями так обошлось…  Девчонка с красными волосами оценила бы весь комизм…
- Комизм - соглашается он с налетом философских раздумий в голосе, - Какое удачное слово.
Я бы поднял за него бокал, но мои руки пусты. Руки, голова, тело. Сколько мы здесь, минут двадцать?! Стоит записать в какой-нибудь смехотворный дневник наблюдений, что двадцать минут напускной беззаботности выпотрошили из меня последнее вервольфово нутро. Набейте соломой и сделайте чучело, я когда-то должен был стать важной шишкой, возможно за меня удастся выручить чуточку больше, чем обычно.
Он повторил бы нестройным эхом, с той же бутафорской уверенностью в голосе и второе слово, что относилось к нему. Только вот не произносил его, кажется, никогда. И словно, впервые услышанное, чужеродное, оно не прозвучит правильно. Он непременно произнесет его с каким-нибудь неведомым и ужасным акцентом, перепутает буквы, ударения и потеряет последние крохи выдуманной честности. А вот она, напротив, так бесхитростно права, что где-то невообразимо глубоко это даже внезапно задевает его.
Он заслужил. Всей хлесткой правды, ироничных ноток в ее голосе, вызова в ее горящих глазах. Заработал самым честным образом ее холодности. Самой сомнительной и жуткой своей награды.
И в какой-то такой беспомощной и детской своей обиде они вновь обращаются в тех, прошлых себя. Мифических, юных созданий, вероятнее всего и не существовавших вовсе. Не обраставших никогда грубой, уродливой чешуей новых, «взрослых» неудач и открытий. Сохранивших где-то под бледной кожей на саднящем срезе шестнадцать самых удачных своих годовых колец.

Из них двоих Хейли всегда была лучше. Дексу для того, чтобы поступить правильно требовался ряд рассуждений, и чаще всего они происходили гораздо позже, когда уже был совершен неверный выбор. Она же просто знала, как правильно. Будучи добрее и мудрее, чем десять таких «умников», как он. Но решение в тот последний раз принимал Декстер. Единственно верное решение. Потому что, если однажды он усомнится в этом, все было зря. Потому что очевидно напрасно он уверен в безгрешности своего Волка. Волк внутри него убивал. Всего двоих и горстку чаяний одного волшебного семейства, горели бы последние синим пламенем. Двоих, вот кто был важнее всего. Двое юных влюбленных, и лишь этому нет прощения.
Эта ситуация еще кажется тебе комичной? Когда-нибудь, впав в маразм и старческую сентиментальность, я сделаю ее еще лучше, сознавшись тебе неподалеку от смертного одра во всей этой истории для очистки собственной совести. Вот уж когда мы посмеемся над ней, как никогда прежде!
Они молчат слишком долго. Чем не удачный момент, чтобы вежливо распрощаться и покинуть этот безумный вечер, спасаясь постыдным бегством. Чувство стыда не способно убить, он проверял. Но, кажется, сил на прощания, путанные извинения и уход тоже не осталось. В нем не осталось ничего. На сегодня, на ближайшую неделю и следующие полгода. Он повторил бы сейчас ее шутку с перилами и розарием, но предпочел бы там перезимовать до лучших времен, если таковые существуют в природе.
За все эти годы он стал превосходным лжецом, но рядом с Ней от напускной этой истерики, скомканной наспех из спокойствия и невозмутимого благодушия, ему тошно еще больше, чем от духа врачебных заклятий.
- Это безумие, - признается он тихо, глядя ей в глаза, спасая чахлые остатки правды. И не в силах больше жонглировать козырями из рукавов под бойкий цирковой аккомпанемент, становится в миг будничным и невзрачным. Тенью даже не успешного владельца книжной лавки, а малолетнего Декстера Кэттермоула, которому кроме значка старосты на груди, отличных оценок и хорошо подвешенного языка нечего предъявить миру, чтобы доказать свою уникальность. Мир не особо заинтересован в таких, как он. Им нечего предложить миру, кроме нарядной бутафории. За нею же чаще всего нет ничего стоящего. Уж точно ничего, что стоило бы любить. Спросить бы у Хейли когда-нибудь, что рассмотрела в том павлине она.
- …Довольно. – приободряется он, - В завершение этого восхитительного вечера я отчаянно желаю напиться и решительно отправляюсь грабить местные погреба.
Он спрыгивает с перил и становится меньше, нежели был прежде, чем туда забирался. Красноречие, кажется, однажды сдохнет последним в его потрепанном организме.
- Буду рад предложить Биографу добавить еще пару занимательных пунктов в ее резюме. Ограбим нашего щедрого работодателя!
Его предложение стоило бы сопроводить, хоть сколько-нибудь в этой ситуации эффектным, приглашающим жестом и предложением руки леди, но он почти уверен, что прикосновения Хейли Финч оставят ожоги, словно проклятое серебро в полнолуние. Если не обратят его в камень. Даже не в гранитное изваяние, а в смешного размера, щербатый кусок гравия. Кто знает, быть может, камень из него вышел бы лучше, чем человек?!
Он пройдет мимо нее, избегая ее взгляда. Откроет для нее дверь, не дожидаясь согласия или протестов, и останется там ждать ее решения, изучая не то собственные ботинки, не то медную ручку в собственных бледных пальцах.

0

Быстрый ответ

Напишите ваше сообщение и нажмите «Отправить»



Вы здесь » Marauders: Broken Mirror » Партнерка » Marauders: Aftershocks


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно